Ничего святого – 2 - Дмитрий Дегтярев

сочувствие, так точно не ее основатель. Тем не менее, несмотря на все безумие, в глазах Себастьяна виднелись отголоски разума. Раньше виднелись… Сейчас же, спустя семь лет Иезекииль увидел в них могильную холодность и дикую неестественную для человека ненависть. Себастьян Тиллман сильно изменился… Отсюда можно сделать простой логический вывод… Очень нехороший вывод: изменения произошли не только в нем, но и в общине. И если поначалу, даже несмотря на убойные улики, Иезекииль немного сомневался в причастности псевдоцеркви «Возрождение Царства» к похищению представителя Халифата, то теперь… Правда, окончательные выводы следует сделать позже. Не по глазам же лидера секты судить…

Себастьян Тиллман, тем временем, подошел к трибуне, положил на нее толстую черную Библию и махнул рукой, позволяя стоящим прихожанам, сесть на скамьи. Когда общий шум стих, он облокотился на кафедру, пристальным взглядом, обведя собравшихся.

– Сегодня необычный день. – заявил Себастьян, задумчиво барабаня пальцами по деревянной поверхности трибуны. – Сегодня день, когда мы наглядным образом увидим решение суверенного Царя. Либо проклятье, либо избрание. – он вновь уставился на Иезекииля своими леденящими душу глазами. Инквизитор невероятным усилием воли заставил себя выдержать зрительную дуэль. – Сегодня не будет обычной словесной проповеди, поскольку Бог решил обратиться к нам иным способ. И все же, я бы хотел сказать вам несколько слов. Хотел бы немного поговорить с вами о ненависти. О Божьей ненависти, как о главном священном качестве нашего Создателя. Если вы еще не выкинули из головы старые фантазии о любящем, всепрощающем Боге, то призываю сделать это прямо сейчас. Ибо нет ничего более еретического, как воспринимать суверенного Владыку, ограниченного всеобъемлющей любовью. Наша церковь «Возрождение Царства», не верит в такого божка. Я скажу вам, следующее и призываю задуматься над моими словами: если некоторые люди, не избраны к спасению, то значит, не так уж Бог их и любит, так как настоящим проявлением любви к ним со стороны Бога было бы не позволить им родиться вообще. Так что это неправда, что Бог любит всех. Скажу больше, некоторых из вас Он ненавидит! Да-да, именно так. Всегда есть волки среди овец, и повторю: вас Он ненавидит! Персонально, целенаправленно ненавидит! Ему все равно, что есть и худшие, чем вы. Он ненавидит и их, но и на вас изливается Его священная ненависть! – Себастьян отошел от кафедры, становясь прямо перед сидящими прихожанами. Лицо пастора казалось застывшей маской с нотками мрачной торжественности. – Послушайте меня: в самой сущности Бога есть желание ада и удовольствие от его существования в общей картине. Ведь, какова причина вечного наказания людей в аду? Он так хочет! – пастор сделал рубящий жест рукой. – Слышите? Единственная причина, почему неизбранные окажутся в аду: Бог этого хочет. Он хочет их наказания. Он хочет их ненавидеть. Он хочет, чтобы мы их ненавидели! Как думаете, какой процент людей окажется в аду? Нет! – Себастьян, уже шедший обратно к трибуне, резко остановился и обернулся назад. – Спрошу по-другому: какой процент людей Бог ненавидит? Я вам отвечу: 99, 999999… и до бесконечности процентов. Они будут в аду! Они в полноте своей ощутят Божественную ненависть. И лишь едва заметная горстка избранных окажется на небесах где всю вечность будет служить своему Творцу! – повернувшись обратно, Себастьян подошел к трибуне, где сделал несколько крупных глотков из стоящей на ней бутылке с водой. Вытерев губы тыльной стороной ладони, пастор оперся руками о кафедру. – Вот, что еще: вы должны любить ад, как любит его Бог. Да-да, вы не ослышались. Бог любит ад, поскольку именно в нем торжествует высшая справедливость. И мы, как избранные дети Его должны любить ад. Не нужно слез, не нужно соплей, не нужно жалости… Хочешь загреметь в ад? Ну и проваливай! Какая отрада! Меня греет мысль о том, что ты попадешь в ад! Ты будешь гореть, а я буду с Библией в руках пристально наблюдать за тобой в аду, брат или сестра. Бесконечно и вечно я буду наблюдать за твоими страданиями, за каждым оттенком твоего мучения и изощренной боли, которые будут длиться вечно… до бесконечности долго… а я буду неустанно следить за тобой… – Себастьян замолчал, продолжая сверлить своих прихожан всепроницающим взглядом.

Иезекииль судорожно сглотнул. За семь лет Себастьян изменился… сильно изменился… кардинально… И если учение Жана Кальвина делало из Бога эгоистичного монстра, то учение Тиллмана вовсе, превращала Его в чудовище куда худшее, чем сам сатана. Сюда бы спецгруппу Конгрегации, после чего всех на костер… Во избавление еще больших извращений…

– И все же, не только мучения грешников радуют небеса, но как нам известно из Евангелия, не меньшим счастьем является спасение грешника! – Себастьян посмотрел прямо на Иезекииля, после чего махнул ему рукой, приглашая выйти вперед. – Сегодня есть такой грешник, что желает примкнуть к стаду овец нашего Пастыря. Давай, брат Игнатий, проходи вперед! – Иезекииль до того, так и не сделавший шага вперед, двинулся по проходу, подгоняемый сзади толчками конвоира. Инквизитор ощущал на себе сотни взглядов прихожан, и ни в одном из них не чувствовалось любви, или сострадание. Конечно, о какой любви можно говорить после такой ненавистнической проповеди? Правильно, ни о какой. Дойдя до конца прохода, Иезекииль остановился у трибунного ощущения, практически физически ощущая буравящие взгляды прихожан. Себастьян, стоящий за кафедрой сделал несколько шагов вперед, остановившись в метре от инквизитора, и примерно в полуметрах выше. – Это, брат Игнатий Столтенберг. – объявил пастор во всеуслышание. – Брат, не стесняйся, повернись к общине лицом…

Иезекииль выполнил требование. Сделал глубокий выдох и развернулся на сто восемьдесят градусов, оказавшись прямо перед застывшей в напряженной тишине общиной. Пастор, находящийся теперь позади, продолжил вещать:

– Брат Игнатий был членом нашей общины два года. После рейда сатанинского воинства именующих себя Святой Инквизицией, он исчез с нашего поля зрения. Не обладая всей полнотой информации, мы сочли его предателем и отлучили от нашей библейской церкви «Возрождение Царства», являющейся единственным спасительным ковчегом на грешной земле. Однако, как выяснилось брат Игнатий не был предателем. Вернее, не таким предателем, как мы посчитали. Семь лет он стойко выносил мучения за имя Христа, но в конечном итоге, отрекся от Спасителя, приняв вероучение Вавилонской Блудницы. По свидетельству самого брата, он отрекся неискренне, продолжая хранить в сердце веру нашей избранной общины. Даже если брат Игнатий говорит правду, лицемерное отречение все равно является свидетельством малодушия. Оно же, в свою очередь, является грехом. Потому брат сейчас находится здесь, перед нами, желая покаяться в грехе и воссоединиться с верным стадом своего Пастыря. Однако, мы прекрасно знаем насколько хитер бывает сатана в своем желании уничтожить церковь, потому прежде чем принять покаяние брата, мы должны проверить: а насколько он искренен в своих словах? Действительно ли он является овцой, или же надел шкуру, скрывающую волчье обличье…

Пастор замолчал, а в зале послышались одобрительные возгласы. Иезекииль не мог видеть Себастьяна, но каким-то шестым чувством ощутил поданный сигнал. Тело мгновенно напряглось, готовое к быстрому броску. Умирать он не собирался. Особенно здесь, среди сумасшедших еретиков.

Где-то у входа в зал послышалась какая-то возня, затем в проходе показалась процессия. Впереди шли двое громил в серых одеждах – такие же привели его самого сюда – за ними худой человек в бесформенной робе темно-красного цвета, а замыкали процессию еще два конвоира. Иезекиилю хватило всего одного взгляда, чтобы узнать того, кто шел посередине. Его фото в последние дни мелькало во всех новостях, с призывами сообщить в инквизиторий, или штабу храмовников, любую информацию, связанную с данным персонажем. Тот самый Хабдан Абу Атхари, представитель Халифата, похищенный прямиком из своей резиденции.

Очень нехорошее предчувствие охватило инквизитора. По спине пробежал неприятный морозный холодок, а сердце мгновенно увеличило и без того бешенные обороты. Когда процессия дошла до конца прохода, представителя толкнули вперед, ставя