Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

– Ты заблудился в потемках или просто боишься темноты?

– Приношу вам свои глубочайшие извинения, сенсей, – поклонился Танака. – Меня задержали... к тому же мне пришлось спускаться по лестнице.

– Оставь свои жалкие оправдания при себе, – заявил Хосокава. – Если хочешь знать, я каждый день спускаюсь пешком до самого основания «Иггдрасиля» и поднимаюсь обратно.

– Неужели, сенсей? – вежливо изумился Танака.

– Ну хорошо, – ворчливо признался мастер, – допустим, поднимаюсь я не каждый день. И не на самый последний этаж... Все равно это тебя не оправдывает.

– Я должен еще раз просить у вас прощения, сенсей. – Доктор почтительно опустился на колени рядом с неподвижным мастером Хосокава. – К сожалению, я столкнулся с непредвиденными проблемами и вынужден пропустить сегодняшнюю тренировку.

– Врасплох можно застать только того, кто не готов, – назидательно произнес учитель. – Настоящего воина врасплох застать удается очень редко... почти никогда. Впрочем, я не раз говорил тебе, что ты далек от того, чтобы называться настоящим воином.

– Вы, как всегда, правы, сенсей. Я не могу обрести безмятежность духа. Я не чувствую гармонии в себе и в окружающем мире. Я...

Мастер Хосокава, не переставая созерцать иероглиф «эй», выбросил вбок сухую жилистую руку и сильно ударил доктора в лоб. Танака покачнулся, но устоял на коленях.

– Слишком часто повторяешь это дурацкое слово, – объяснил учитель. – Я, я, я... Один варварский поэт в старые времена сказал:

Я, повторенное многократно,

Не более чем пустой звук.

Смотрю на себя, седого,

Мудрого, как змея,

И плачу слезами ребенка.

– Мне знакомы эти стихи, – кивнул Танака. В те редкие минуты, когда память возвращалась к ней, Радостина Божурин иногда повторяла строчки давно забытых поэтов, преимущественно славянских. Процитированное мастером Хосокава стихотворение звучало в ее устах совсем по-другому, но сенсей не знал ни одного языка, кроме родного японского.

– Тогда ты тем более глуп, – безжалостно констатировал учитель. – «Я» – это такая же иллюзия, как и все вокруг. Ты позволяешь иллюзии мира подчинять иллюзию собственного «я» и блуждаешь в лабиринте, из которого нет выхода.

– Если из него нет выхода, то как я могу выйти за пределы иллюзии?

– Пройди сквозь стену, – сказал сенсей и снова ударил Танаку. На этот раз удар пришелся по затылку. Несмотря на то что твердая ладошка учителя едва коснулась головы доктора, тот охнул и упал на пол.

– Теперь иди, – приказал мастер Хосокава. – Ты знаешь, что нужно делать.

Если бы, мрачно подумал Танака, поднимаясь и отряхивая штаны-хакама. Вы, сенсей, верно, воображаете себя легендарным наставником древности, который мог одним пинком помочь ученику достичь просветления. Но то ли я такой бездарный ученик, то ли вы слишком доверяете рассказам о деяниях давно ушедших учителей, только я по-прежнему не понимаю, что мне следует делать.

– До чего же ты бестолков! – в сердцах вскричал мастер Хосокава. Танака с испугом посмотрел на него – старик, конечно, всегда отличался проницательностью, но в чтении мыслей до сегодняшнего дня замечен не был. – Нерешительность сквозит в каждом твоем движении! Сообрази наконец, что значение имеет не то, что ты делаешь, а то, что происходит вокруг тебя. Все движется своим чередом, все устраивается в соответствии с вселенской гармонией, но ты упрямо не хочешь этого видеть!

– Простите, сенсей, – возразил Танака упрямо, – но вчера вы посоветовали мне избавиться от подарков на Праздник Очищающего огня. К несчастью, я не последовал вашему мудрому совету, и это привело ко многим огорчительным последствиям. Неужели вы и в этом способны увидеть гармонию?

Учитель фыркнул, мгновенно став похожим на сердитого кота.

– Разумеется, глупец! Перестань наконец дергаться, словно кукла на веревочках, и ты поймешь, что иллюзия внешнего мира неизбежно приходит в состояние гармонического равновесия с твоей внутренней сущностью просто потому, что мир, который ты видишь, существует только в твоем воображении!

– Хорошо, – сдался Танака, – допустим, что все это так и есть. Но нет ли у вас простого ответа на вопрос: как мне следует поступать дальше?

– Есть, – сказал мастер Хосокава и хихикнул. – Иди и как следует опростай свои кишки, а то в них скопилось слишком много дерьма.

– Сенсей! – укоризненно воскликнул Идзуми, но старик не обратил на него никакого внимания.

– Или займись любовью со своей женщиной, или напейся саке... Все, что ты сделаешь, будет иметь примерно равный смысл, так к чему изводить себя напрасными сомнениями?

– Позвольте поблагодарить вас, сенсей, – желчно сказал Танака. – Теперь мой разум наконец просветлен.

Хосокава не отреагировал на его иронию. Он даже не повернул головы, продолжая смотреть в стену. Танака еще раз поклонился и, пятясь, чтобы не поворачиваться спиной к учителю, покинул до-дзе.

Значит, к чему изводить себя сомнениями? – передразнил он старика. Что ж, если поверить в то, что англичанин из АБТ послан мне провидением, а Мнемон вроде бы на это и намекал, остается только смириться и продолжать всячески ему споспешествовать. А если дело неожиданно кончится для меня тюрьмой, всегда можно утешить себя тем, что решетки на стенах – не более чем иллюзия...

Продолжая мысленно спорить с мастером Хосокава, Танака поднялся к себе, чтобы принять душ и переодеться в чистое. Анна, разумеется, еще спала – она вообще оказалась совой, ложилась поздно, порой, когда доктор работал в лаборатории по ночам, спускалась на первый уровень «Асгарда», чтобы поплавать в бассейне. Танака не слишком одобрял эти прогулки, но не препятствовал ей. В конце концов, Анна слишком долго была лишена возможности плавать в безопасной для здоровья воде.

Он еще не решил, что делать со Стойменовой дальше. Девушка ему нравилась, но это, конечно, ничего не значило. Став полноправным свободным человеком, Анна могла немедленно покинуть «Асгард», и Танака весьма удивился бы, если бы она этого не сделала. А судьба эксперимента «Homo Super» волновала доктора куда больше, чем перспектива потерять так неожиданно появившуюся в его жизни рыжеволосую славянскую красавицу.

Он постоял у кровати, любуясь разметавшейся во сне девушкой и улыбаясь той загадочной улыбкой, которая появляется на губах тонко чувствующих красоту людей, когда они смотрят на цветущую сакуру или снега Фудзи, и которой невозможно научиться варварам. Потом прошел в ванную, плотно притворил за собой дверь и набрал номер Ки-Браса.

– Рад вас слышать, доктор, – торопливо произнес англичанин. – Вы очень вовремя, у нас тут небольшое ЧП...

– У меня тоже есть для вас новости, – сдержанно сказал Танака. – Мы обменяемся информацией по конфидент-связи или же вы