Лось и лосось. Фантастические истории - Сергей Бушов

лететь. Надевал очки. Снимал. Осматривал окрестности. Где бы я сам спрятался, если бы хотел устроить этот балаган? Скорее всего, где-то высоко. Недосягаемо для людей, копающихся в грязи. Ещё – это место должно существовать и в реальности, и во вновь созданном мире. И быть скрытым.

Я снял очки. На том месте, где только что стояла Останкинская башня, в районе ресторана «Седьмое небо», парила крошечная коричневая точка. У меня не было никаких веских оснований считать, что именно её я ищу. Но чутьё тянуло меня туда. И я снова шагнул с балкона.

Я летел вперёд, глядя то сквозь очки, то поверх них. Пару раз пришлось передохнуть, но, наконец, я приблизился к башне. Однако тут мне вдруг стало страшно.

Во-первых, я никогда не летал так высоко. Во-вторых, теперь, когда я видел оба мира одновременно – один с башней, а другой без – я не очень был уверен в реальности самого её существования. Да, я видел башню сквозь очки, но насколько им можно верить?

Я долго стоял на камне возле основания башни, раздумывая, стоит ли мне, надев очки, подняться по лестнице вверх или, сняв их, взлететь. Наконец я решился. Убрал очки в карман и стал плавно, экономя силы, набирать высоту.

Целью моего пути была небольшая ржавая кабина, зависшая в пространстве надо мной, что-то типа строительного вагончика. На вид от поверхности до неё было метров триста или чуть больше. Казалось бы, мелочь. Но ветер набрасывался так яростно, а земля казалась такой далёкой, что на середине подъёма у меня кончились силы. Я понял, что сейчас упаду.

Я выхватил из кармана очки и надел их. В ту же секунду я оказался в темноте и чуть не рухнул вниз, едва успев зацепиться руками за кривую железяку – кажется, погнутые перила. Подтянувшись, я вылез на мокрую холодную бетонную ступень. Пошёл вверх наощупь. Уткнулся в стену.

У меня вдруг возникли сомнения в том, а действительно ли я нахожусь в Останкинской башне. Я видел её только снаружи и совершенно не представлял себе, что кроется за её стенами. Я сел на ступень и прислушался.

Где-то капала вода. Внизу семенили мелкие ножки – возможно, крысиные. Вдалеке стрекотал электромотор. И тут совсем близко, в паре метров от меня, послышалось злобное сопение крупного зверя.

Я сорвал очки и еле удержался в воздухе. Собрал последние силы и рванулся вверх, сквозь ветер.

Через пару секунд я уже стоял на пороге причудливого ржавого вагончика, на высоте трёхсот метров, и держался за ручку двери. Вагончик чуть раскачивался в пространстве, а я тяжело дышал, прислонившись к двери лбом, и не решался войти. Потом повернул ручку и шагнул вперёд, в темноту.

В тот же миг мои запястья и икры оплели металлические толстые ленты, меня дёрнуло, швырнуло, и я оказался распятым на стене с помощью четырёх толстых металлических цепей.

Передо мной стояла сгорбленная старуха отвратительнейшего вида – крючковатый нос с бородавкой, ввалившийся рот, близко посаженные чёрные глаза. На голове было повязано несколько засаленных платков. Опиралась старуха на кривую чёрную палку, которой тут же замахнулась и огрела меня по носу:

– Ну что? Попался, голубчик?

Её скрипучий голос эхом отозвался во всех углах помещения, оказавшегося изнутри неожиданно большим.

Из моего носа побежала кровь.

– Здорово, мелюзга, – донеслось из темноты.

И я увидел, как ко мне приближается ещё более похудевший и бледный Коля Письменный.

7

– Колян? Так это ты? – спросил я, пытаясь высвободить руки.

– А то кто? – Письменный ухмыльнулся, и в его рту что-то блеснуло. – А ты думал, глюки у тебя, да? Я тебя помню. Тебя Кирилл зовут, мы с тобой бомбочку взрывали.

– Сам виноват, – выпалил я. – Надо было шнур поджигать, а не в бомбу огнём тыкать!

– Да я не в обиде, – осклабился Колян. – Ну, контузило, правда, ну, в дурке три года пролежал, но зато теперь я – видишь – сверхчеловек!

– Чего? – возмутился я. – Это я сверхчеловек!

– Ага, – кивнул он, – Свежепойманный. Бабка, готовь обед!

– Сейчас, милок, сейчас… – откликнулся мерзкий голос из дальнего угла.

– Кто она такая? – спросил я.

– Как кто? – удивился Письменный. – Баба-Яга.

– Какая ещё Баба-Яга? Ты что, совсем умом тронулся?

Колян посуровел и подошёл вплотную ко мне, хищно шевеля ноздрями и сжав губы в плотную тугую линию.

– Мой ум, – процедил он, – это не твоего ума дело. Мой мир – мои правила. Кого хочу, того и придумываю. Хочу – в грязи всех утоплю, хочу – саранчу нашлю с железными крыльями. Никто мне не указ.

– Да ведь это мираж всё! Иллюзия!

– Что иллюзия? – спросил Колян. – Грязь иллюзия? Или Москва твоя теперь иллюзия? Да мне плевать, какие там у тебя в голове иллюзии. Важно, что вот тут, – и он постучал себя по лбу. Отозвалось металлом.

– Как ты это делаешь? – спросил я.

– А зубик у меня есть специальный. На, посмотри, – Колян придвинулся ко мне и оттянул пальцем верхнюю губу. Один из клыков блестел золотом и был украшен изображением орла.

– Да ты возьми у меня из кармана очки, – взмолился я. – Посмотри. Увидишь, как всё выглядит на самом деле.

– Нет уж, – ответил Колян. – Сам увидишь. Бабка! Ну, где ты там?

– Да иду я, иду… – Баба-Яга появилась из сумрака, держа в руках огромный тесак и необычный инструмент с вращающейся дисковой пилой на конце. – Мне тоже давно уж человечинки хочется.

– Вы чего?! – испугался я. – Колян! Чего она?

– Иллюзия, говоришь? – усмехнулся он. – Ну-ну.

Бабка с размаху вонзила вертящийся диск мне в грудь, и я почувствовал такую боль, какую не испытывал ни разу в жизни. Я видел и физически ощущал, как крошатся мои ребра, и пила вгрызается все глубже в мясо, забрызгивая рубашку, пол и лицо Яги багровыми каплями.

Кажется, я кричал. Мой мозг был настолько заполнен болью, что я с трудом осознавал, что вижу и слышу вокруг. Мне показалось на миг, что вокруг пляшут огненные черти, потом перед глазами мелькнул тяжёлый чугунный поезд с оглушительным противным гудком, потом я ощутил себя в мокрой холодной постели, перепуганный диким ночным завыванием отца…

Очнулся я от того, что из моей развороченной груди выдирали сердце. Боль, как ни странно, приутихла, а может, я просто к ней привык.

– Устала я, – сказала бабка, взвешивая сердце на руке. – Вечером сготовлю.

Она приблизилась к старенькому белому холодильнику, открыла верхнюю дверцу и сунула сердце туда.

Я безвольно обвис на цепях, ощущая, как мощной струей бежит из меня кровь,