Ковчег - Хайдарали Мирзоевич Усманов

А мы и рады были… Нашли развлечение! Мальчишку на смерть выгонять. Ну… Выгнали… А что дальше? Вообще-то он выжил. И озлобился до невозможности. Единственное хорошо, что он помнит главное. Я с его отцом никогда не ругался. И поэтому он нас и пропускает. Даёт возможность в плодовой роще плоды собирать. Вот только долго ли так будет, мы не знаем. К тому же, он сам мне чётко дал понять одно. Он не забыл всего того, что с ним сделали. И он будет мстить. И если кто-то из нашего посёлка сунется на эту территорию без его разрешения, то.... Ты сам должен понимать, что случиться с таким умником. А то, что он сможет это сделать, я надеюсь никому пояснять не надо?

– Подожди… Что ты такое говоришь? – Тут же возмутился его старый приятель. – Вообще-то мы даже не участвовали в его изгнании. Мы не пытались как-то ему навредить! Почему ты говоришь в таком тоне, будто мы тоже были виноваты в том, что случилось с ним и его отцом? Да и его мать… Если она придёт сюда, и сама повинится перед ним, то вполне может быть…

– Вполне может быть, что она даже сказать ничего не успеет! Потому, что он пристрелит её из бластера Архов. Видел я у него на бедре такую штуку. Говорят, очень эффективная. И на себе проверять я этого точно не хочу. – Резко обрубил размышления Сэма Пётр, заставив того недовольно поморщиться. – И про мать ему лучше не напоминай. Может мне тебе напомнить о том, что его мать сама поспособствовала не только гибели отца мальчишки, но и его изгнанию? Более того… Она его вещи продала заранее, чтобы потом, когда паренька будут изгонять, он ничего не смог с собой взять. Так что он ушёл без ничего. С одним старым охотничьим ножом в руках. Мне тебе это напомнить? А что касается нас… Вернее, того, что ты только что сказал про то, что мы вроде бы ему не вредили, то я тебе скажу так… Да. Мы ему не вредили. Но мы ему и не помогли! Все мы знали, что на той охоте случилось что-то неправильное. Все мы знали, что таких случаев не бывает. Что это всё выглядело слишком уж наиграно и искусственно. К тому же, как ты объяснишь, что молодая вдова, только узнав о гибели своего супруга, тут же выходит замуж за того, кто не спас её мужа, хотя наверняка мог бы, и при этом сразу же старается избавиться от любого напоминания о прежней семье? В частности, я имею в виду этого мальчишку, которого она отправила на смерть. Что мы сделали, чтобы этого не допустить? Скажу тебе сразу… Ничего! Ничего мы не сделали. Хотя все знали о том, что в этом деле слишком много мутных пятен. И теперь ты мне заявляешь, что можно позвать его мать сюда, чтобы она попросила у него прощения? Прекрасно… Только это ты будешь делать без меня. Потому что я уверен в главном. Этот парень теперь ненавидит всех… Я видел его глаза. В них нет жизни. Такие глаза бывают у тех, кто слишком много прошёл. Кто слишком часто убивал. Что касается тех самых костей, то я поясню. Парень поступает в данном случае куда проще. Он тела этих придурков, которые пытаются что-то у него украсть, или как-то на него надавить, просто оттаскивает в Зелёную зону. А потом забирает оттуда уже очищенные кости.

– А разве так можно? – Нервно передернул плечами Василий, дальний родственник Петра. – Это же просто бесчеловечно? Так поступать с погибшими людьми…

– Бесчеловечно говоришь? Может ты и прав… – Тихо выдохнул Пётр, но потом, внимательно посмотрев в глаза этому молодому охотнику, который воспрял было духом, тут же задал встречный вопрос прямо в лоб. – А человечно было несовершеннолетнего мальчишку с одним старым охотничьим ножом выгонять в ночь за пределы поселения? Это было человечно? Человечно было обрекать его на верную смерть, забрав у него буквально всё, и оставив только один старый рваный комбинезон, и стоптанные ботинки? Это было человечно? Ты хоть знаешь, через что этот мальчишка прошёл, прежде чем добрался до этого посёлка, и стал тем, кем он сейчас является? Знаешь? Вот я, например, ничего об этом не знаю! Да и знать не хочу. Потому что боюсь, что могу превратиться в такого же бездушного монстра. То, что я видел, человеком уже не назовёшь. Давай… Рискни ему рассказать о том, что человечно, а что – нет! Тебя собственная мать не выбрасывала на смерть. просто ради того, что ей так захотелось. Поэтому ты такой умный. А через что пришлось пройти ему? Теперь ты будешь говорить о человечности? А где был ты сам, или твоя семья, когда его выкидывали прочь из посёлка? Что-то мне подсказывает, что никто из вас даже не заикнулся по поводу того, что парня вообще-то можно было бы оставить в посёлке… Дать какую-нибудь простую работу… Насколько я помню, он никогда не чурался работать. Потом можно было бы начать водить его на охоту. И он стал бы хорошим и полезным членом общества. А учитывая тот факт, что он сейчас делает, по сути, никто из нас подобное не может провернуть, стоит сразу понимать то, насколько он эффективен как охотник. Он куда лучше охотник, чем мы все, вместе взятые. Поэтому лучше даже не говори ничего о человечности. Тем более ему! А то, что он таким образом избавляется от ненужных ему трупов, так это его право. Или ты считаешь, что отправлять их в канализационные коллекторы было бы куда более милосердно? Что-то мне так не кажется. Так что давай ты не будешь говорить о человечности ни мне, ни, тем более, ему. А теперь вставайте. Нам нужно возвращаться в посёлок. У меня ещё будут довольно серьёзные переговоры с руководством по поводу той самой биофирмы, которую, я надеюсь, мы сможем взять под свой контроль. И тогда мы уже будем работать только на себя. Хватит уже таскать плоды для этих идиотов, которые вообще не ценят чужой труд. Они вообще ничего не хотят делать. А только жрут наши ресурсы, и делают вид, что так и должно быть.

Переключив таким образом внимание своих товарищей-охотников на новую цель, Пётр всё так же задумчиво продолжил свой путь. Ему действительно предстоял серьёзный разговор. Так же, как и всем остальным. Сейчас он и сам уже прекрасно понимал, что после всего