Я и Моя подруга Сара - Prai'ns

Опустившись на землю – собака моментально упала, немного поскулив. Секундой далее поднялась – села ближе к девочке, высматривая еще один кусок.

Девочке больше не было страшно. Полет собаки за едой насмешил ее. Она смело оторвала еще один кусок, подкинув собаке. Та вновь поймала еду в воздухе. Теперь – решилась на серьезный шаг. Взяла остаток мяса, положила себе на ладонь. Села напротив собаки – протянула ее. Собака, что-то подозревая, медленно подходила к девочке, стараясь вынюхать мясо, будто оно не было таким же, что ела несколько минут назад. Затем, немного трусливо схватила его, легла рядом, постепенно догрызая.

Девочка аккуратно прикоснулась к боку рядом лежащего животного. На удивление, собака не реагировала. Терпеливо продолжала есть.

Ребенок боялся шевельнуться – так не хотелось ей спугнуть свою новую подругу.

VIII

Дети войны – не одна из многочисленных несчастий бессмысленных и кровожадных сражений. Где прозябает правосудие без всякого замедления организуется бесчинство и раздор. Там, где нет наказания находятся те, что готовы преступить любой закон человеческий или божий.

Мародеры – люди без моральных скреп. Отбирают ненужное у погибших. Нужное у еще живых. Совсем не ясно – из потребности, или же чистого звериного удовольствия. Лишь бы почувствовать себя главным. Доминирующим. Побеждающим. Величайшие из преступлений совершаются не из дефицита, но профицита.

– Что ты здесь делаешь? – мужчина среднего роста, с головой закрытой от солнца длинным платком обращался к лежащей у тел девочке.

Их было двое. Оба снаряжены американскими рюкзаками песочного камуфляжа, у обоих в руках были пистолеты. Лица их, даже если раскрыть платки, были покрыты грязью. Распознать их было невозможно. В глазах было невозможно рассмотреть ни души – только нескончаемую лавину боли. Обращающийся к девушке отличался уверенностью, когда второй, блондин, моложе, был чем-то потрясен. Руки его дрожали при малейшем напряжении.

Девочка повернулась к нему головой, высматривая незнакомцев. Выглянув за плечо девочки, брюнет разглядел собаку.

– Осторожно! – он дернул ее за плечо, отбрасывая от собаки. Тяжело дыша, наставил пистолет на животное – толи старался устрашить, толи и правда собрался застрелить.

Собака опустила уши, высматривая своего противника. Оскалила зубы, грозно рыча на незнакомца. Боль в боку продолжала давать о себе знать, но отступать было некуда.

– Застрели его! – выкрикнул блондин, нервно пошагивающий из стороны в сторону, не решавшийся взять собаку на прицел, – Скорее же! Стреляй!

– Нет! – В слезах выкрикнула девочка, набрасываясь на руки брюнета. Ей удалось сбить направление выстрела – раздался грохот, пуля ушла в сторону холма.

– Маленькая дрянь! – Брюнет бросил короткий взгляд в сторону, куда улетела пуля. Всмотрелся в заплаканную девочку, на которую яростно накричал, – уйди!

Он отбросил ее в сторону, как маленькую игрушку. Девочка грубо приземлилась, истерично выкрикивая.

– Не убивайте ее!

Их судьба была уже решена. Девочка не успела приземлиться, не успела опомниться, не успела выкрикнуть мольбу о помиловании, когда прислуга войны решила свой суд. Один ловкий бросок – собака висела на рукаве брюнета. Ее клыки вошли в его руку, кровь расплескалась по всей земле. Она грозно рычала, таскала его из стороны в сторону. В один момент брюнет не мог больше устоять на ногах – тот стал вопить, упал на землю, позволил собаке водить себя из стороны в сторону, пока наконец не потерял сознание.

С самого начала действия блондин взволновался. Пытался прицелиться – смертельный танец собаки и человека был слишком активен. Попасть в правильную цель – достижение меткого стрелка. С минуту он стоял, решая, что сделать. Постепенно его руки дрожали сильнее. Он не мог устоять на месте. Бросил пистолет – убежал в обратную сторону. Очень долго не останавливаясь.

Девочка вопила. Истерила. Слезы текли ей прямо в горло. Сопли вытекали из ноздрей. Собака отпустила брюнета. Его руку было невозможно узнать. Мяса на запястье практически не осталось. В следах от клыков можно было рассмотреть кости.

Она неспешно подошла к девочке. Выглядела ужасающе – вся ее серая морда окрасилась в алый. Из рта вытекала струйка чужой крови. Малышка замолчала, ее сердце билось как бешеное. Собака заметила перемену в своей новой подруге, остановилась на месте. Затем, виляя хвостом, загавкала на ребенка. Успокоить девочку это не смогло. Она набросилась на нее. Повалила на землю, вылизала все ее лицо. Девочка кричала, пыталась отпираться. Успокоившись, засмеялась и все-таки смогла оттолкнуть собаку. Смогла сесть – посмотрела в кровавые, выразительно-сочувственные глаза животного. В них не было ни намека на агрессию. Собака упала девочке на ноги, переворачиваясь на спину, подставляя живот рукам девочки.

Девочка заметила только сейчас – помимо шлейки песочного камуфляжа на шее собаки был ошейник такого-же окраса. На нем был адресник.

– Сара…, – она прочитала кличку собаки, – моя подруга

IX

Бродяжничать – удел многих во времена самых кровопролитных войн. О бродягах никто не говорит. О бродягах никто не пишет. Их не запоминают ни тут, ни там. Но они – везде. Самые коварные военные преступления всегда остаются неизвестными.

Сара сопровождала девочку. Шла вперед, проверяя дорогу. Но сворачивала – если сворачивала девочка. Временами под палящим солнцем Ирака ей становилось жарко. Рана давала о себе знать. Она отставала, замедлялась, тяжело дышала. Временами становилось так непросто, что приходилось искать ближайшую затемненную низину, лишь бы собака могла прийти в себя.

У девочки оставалось еще достаточно пайков. У мародера нашлись две бутылки с водой, у солдат подобрала сухпайки. Рационально питаясь, она долго могла бы протянуть в дороге.

Собаку кормить не приходилось. Сразу, как она кого-то находила – останавливалась, поднимала уши, мордой указывая направление, где была ее следующая жертва.

Со всех ног, рывком догоняла животное – будь то змея, ласка, барсук, или даже заяц. Питалась их плотью, вдоволь напивалась их кровью. К привалу предлагала перекусить и девочке – но та с отвращением смотрела на Сару.

Ночевать в чужих домах – нескромная, и вполне допустимая практика. Как уже упоминалось, большинство домов стояли пустыми. Невостребованными.

Поэтому, сразу, как они увидели небольшой городок впереди себя, они справились найти подходящее себе жилище.

X

Этот дом, кажется, был обречен на одиночество. Стоял на окраине, другие здания будто сторонились от него – находились на неестественно далеком от постройки расстояния. Самый настоящий дом на отшибе.

Скромная хибара, которую скорее можно было назвать небольшим гаражом с плоской, естественной для Ирака крышей. Время и песок