Эридон. Игры судьбы - Савушка

– А никто и не говорит про медовуху, красотка. У нас есть кое-что гораздо интересней, – и мерзкая ухмылка в голосе.

Он дотронулся рукой до своих штанов, словно подчеркивая, что «угощение» очевидно.

Внутри всё обожгло холодом. Настолько ледяным, что дыхание вышло паром. Даже огонь внутри меня на миг поддался этой холодной волне, но лишь для того, чтобы тут же вспыхнуть ярче.

Тебе я отрежу это угощение первым, подонок.

Губы мои скривились в неуверенной пьяной улыбке.

Они наёмники, это точно. И если вышли за мной, то несложно догадаться, кто был их целью. А значит, главаря нужно оставить в живых, чтобы выбить имя заказчика. Осталось только его найти…

– Я не вижу ваших лиц, мальчики, – мурлыкнула я, намекая на снятие капюшонов. – Не стесняйтесь, дайте полюбоваться…

Они обернулись к тому, кто все это время молча стоял чуть позади. Он кивнул. Один за другим пятеро стянули капюшоны. Три мага, человек и огр. Шестой капюшон так и остался на месте, но это и не нужно. Главное, что я определила, из кого выбивать имя, а на их испещренные шрамами лица я смотреть не планировала.

– Нравимся, малышка? – заговорил огр, обладатель квакающего голоса.

Он улыбнулся своими гнилыми зубами, которые уже были не в полном объеме, и сделал шаг навстречу.

– Пойдём, развлечёмся. Обещаю, запомнишь надолго.

– Нам-то точно понравится, – вторил другой, и за их спинами раздался хриплый смех.

Меня передёрнуло. Я напрягла пальцы. Магия уже текла под кожей, готовая в любой миг сорваться, как разъярённый зверь с цепи. Роль «жертвы» была сыграна. Представление закончено. Сейчас начнётся настоящая пьеса с кровавым финалом.

– Извините, ребята, но единственное, куда вы сегодня сходите, – я резко выпрямилась, стряхивая с себя весь флер пьяной беспомощности, – это к дядюшке Хаосу. В бездну.

Правая рука метнулась к кинжалу. Клинок взвился, рассёк воздух, впился в глаз скрипучего. Хруст, всплеск крови, крик – всё слилось в симфонию начала.

Один.

Не теряя времени, призвала огонь. Шар вспыхнул в ладони, сверкая янтарными искрами, и я метнула его в сторону огра. Огромный огненный снаряд резанул воздух… и врезался в стену тьмы, разметав по сторонам раскалённые искры. Воздух задрожал от столкновения магий.

Тут же – сбоку, откуда-то из теней – ударила силовая волна. Я почувствовала, как энергия сминает воздух. Перекат вбок, через левое плечо. Вскинулась, оттолкнулась ногой от стены, отлетела назад, перевернулась в воздухе, снова приземлилась, сразу уходя в полуприсед, чтобы быть готовой к следующей атаке.

Краем глаза заметила движение – один из магов рвался вперёд. Выдохнула, и воздух перед ним взорвался раскалённым вихрем. Он закричал и отлетел в сторону, подгибая ноги. Его балахон загорелся, и он захлопал по себе руками, сбивая пламя.

Два.

Позади – топот. Огр нёсся на меня с тяжестью каменного валуна. Я отпрыгнула, прокатилась по земле, выхватила второй кинжал и полоснула по ноге пробегающего мимо урода. Кровь хлынула, он заревел, как раненый бык, но не упал – силён, сволочь. Приземлилась, вскинулась, развернулась – и вовремя! Ощутила, как магический снаряд пролетает над самым ухом и разбивается о камень.

– Поймайте её, мать вашу! – заорал кто-то из них.

Я засмеялась. Горячо, зло. Пламя взвилось вокруг меня, танцуя на коже, по венам, под пальцами. Шар за шаром – один ушёл в сторону, другой – в грудь очередному «герою». Его отбросило в воздух, и он рухнул, ломая скамейку у стены таверны.

Подняла руки, собирая сразу два огненных копья, но тут же почувствовала, как сгущается магия рядом. Рывок – кто-то попытался ударить в спину. Я перекрутилась, уходя вниз, нанесла удар снизу вверх, прямой в челюсть подскочившему магу. Он попятился, но сзади уже шёл огр.

Слишком близко. Слишком много.

Рванулась навстречу ещё одному. Он не ожидал. Я прыгнула на него, упёрлась ногами в грудь и использовала его как трамплин, чтобы взмыть вверх, перекувыркнуться и – в воздухе – швырнуть вниз взрывной шар. Вспышка. Взрыв. Крик.

Три.

– Сука! – разъярённый крик совсем рядом.

Не успела увернуться от заклинания, меня сковала «паучья тьма»12. Обсидиановые лианы оплели всё тело. Руки и ноги стянуло, как канатами, только эти лианы шевелились: живые, скользкие, плотные.

Я дернулась, но силки затянулись сильнее, вдавливаясь в кожу. Защитные амулеты нагрелись, но не помогли: лианы вытягивали из них магию. Кто-то подошёл, и удар кулаком с силой врезался в мою щёку. Голова откинулась назад, изо рта хлынула кровь. Зубы клацнули, но я не издала ни звука.

– Ну что, высочество? – шипящий голос над самым ухом. – Больше не попрыгаешь?

И всё внутри меня застыло.

Они знают! Знают, кто я.

Волна ужаса накатила откуда-то из самых глубин, сжимая грудную клетку ледяным панцирем. В глазах на секунду потемнело. Конечно, этого я не предусмотрела, когда все затевала. И теперь лихорадочно перебирала варианты, как выбираться из каши, которую сама и заварила.

Капюшон главаря соскользнул. Свет луны высветил черты и пришло время второго потрясения. Тёмный эльф! Тёмный, мать его, эльф был главарём наемников! Мир окончательно сошёл с ума.

– Думаю, прежде чем передать тебя, я всё-таки развлекусь. Когда ещё представится возможность? – губы растянулись в мерзкой ухмылке, и рука потянулась к моему лицу.

И вдруг его тело отлетело прочь, словно тряпичную куклу швырнуло бурей. Он врезался в дерево с глухим хрустом.

– Не советую, – пронеслось ледяное предупреждение.

Рианс Либери

Ярость.

Хищная, ледяная ярость, застилающая сознание густой пеленой, сквозь которую можно различить только красные размытые пятна, в которых скоро перестанет пульсировать жизнь. Эта ярость не позволяла думать, но заставляла ощущать запах их мерзких желаний, отчего кровь начала гудеть в венах.

Я не знал, почему мой зверь почуял их, когда я был почти на другом конце города. Но, когда он завыл в груди, поднимаясь до горла, мне оставалось только подчиниться. Меня вёл не разум, а звериный инстинкт – древний, безжалостный. И всё, чего он хотел, – убивать. Разорвать каждого на куски и превратить останки в пепел, который даже ветер не развеет.

Уж я об этом позабочусь!

Не помню, как добрался: время сократилось до одного рывка, одного удара сердца. Всё вокруг потеряло цвет и форму, только хруст снега под сапогами, напряжение в мышцах и ярость, сдерживаемая хрупкой оболочкой человеческой кожи. Прохожие шарахались, убегали. А я мчался туда, где ей угрожала опасность.

Когда я влетел на улицу,