Человек, который видел антимир - Илья Иосифович Варшавский

30 апреля командующему армией блокады Зоны Ужаса донесли, что постройки пришельцев в городском парке охвачены пожаром.

Спустя двадцать минут в расположении передовых постов появилась странная процессия. Впереди шел высокий, нетвердо державшийся на ногах человек с банджо, громко наигрывавший «Типперери». За ним цепью двигались десять обнявшихся пришельцев, подражающих звукам различных струнных инструментов. Все они были сильно навеселе. Одновременно было установлено, что Зона Ужаса перестала существовать.

Неизвестно, кто первый назвал их джамблями. В общем, это были жалкие существа, к тому же совершенно спившиеся. Они непрерывно требовали спиртного, и договориться с ними о чем-нибудь серьезном не представлялось возможным. Насколько удалось установить, они все были биологами, посланными на Землю с планеты, которую они называли Уа, для изучения наших форм жизни. В технике они совершенно не разбирались. Перед вылетом их экспедицию снабдили комплексом автоматически действующих приборов и механизмов, но как эти приборы устроены, они не знали.

Впрочем, они все очень скоро погибли, так как автоматическая фабрика по производству синтетической пищи, которую им построили в парке автоматы, сгорела, а к земной пище они так и не смогли приспособиться.

Что же касается корабля, на котором они сюда прилетели, то, с нашей точки зрения, он не представлял собой ничего особенного.

Пожалуй, единственным результатом их визита была потеря интереса к теме космических вторжений в научно-фантастической литературе.

Змеиный плод

– Нет, – ответил я, – мне никогда не приходилось бывать в Уссурийском крае.

– Жаль, – скачал он, – может быть, тогда бы вы мне легче поверили. Там все это и произошло, пять лет назад.

– Все равно расскажите, пожалуйста! – попросил я.

– Ну что ж, попробую… В то время я был топографом. Это всего лишь одна из многих профессий, которые мне пришлось перепробовать. Заняться топографией меня вынудили обстоятельства, не важно какие, к моему рассказу они не имеют никакого отношения.

Наша партия работала в тайге. Мы вели предварительные изыскания, связанные с проектом новой дороги. Вся трасса была разбита на участки, и мне с моей помощницей Таней достался один из глубинных районов. База экспедиции находилась в Имане.

Вы не были в уссурийских джунглях, и мне трудно объяснить вам, что это такое. Во всяком случае, если на земле и существовал когда-то рай, то… впрочем, может быть, это и субъективное впечатление. Вероятно, и для Адама прелесть рая заключалась прежде всего в Еве. Надеюсь, что вы меня поняли. Словом, мы там были по-настоящему счастливы и впрямь считали себя первыми людьми на Земле.

Говорят, что любовь окрыляет человека. Конечно, это затасканная метафора, но никогда в жизни я не работал с таким подъемом. Вскоре мы должны были закончить съемки и уже строили всевозможные планы совместной поездки в отпуск.

Я хорошо помню этот день. Мы выбрались из густых зарослей на очаровательную поляну и увидели ослепительно-белый ствол, сверкающий в лучах заходящего солнца, фиолетовую крону с красными плодами и большого удава, обвившегося вокруг дерева. При нашем приближении он угрожающе поднял голову.

– Смотри, – сказала Таня, – змей снова искушает меня. На этот раз ты сам сорвешь мне яблоко.

Я не двигался с места.

– Ну, смелее! – продолжала она, смеясь. – Не уподобляйся своему прототипу и не заставляй даму лезть на дерево. Достань мне яблоко, и я за это рожу тебе сына, от которого пойдет род галантных мужчин.

Когда вам сорок пять лет, а вашей возлюбленной двадцать, вы всегда способны на большие безрассудства, чем в юности. Метким выстрелом я размозжил голову удаву и, взобравшись по гладкому стволу, сорвал мягкий плод, пахнувший корицей и мускусом.

– Только не вздумай его есть, – сказал я, – он может оказаться ядовитым.

– История повторяется, – сказала Таня и, раньше чем я успел ее остановить, откусила большой кусок. – Очень вкусно! Теперь, даже если оно ядовитое, ты обязан его попробовать. Умирать, так вместе!

Он был действительно очень вкусным и ни на что не похожим, этот плод. Мягкая, ноздреватая сердцевина таяла во рту, оставляя на языке слегка горьковатый привкус.

– Ну вот, – сказала Таня, – мужчины всегда так: сначала всякие страхи, а потом готовы все сожрать, ничего не оставив даме. По всем канонам, я тебя уже совратила. Иди добывай в поте лица хлеб насущный, мне хочется есть.

Я отправился собирать сучья для костра, а она улеглась под деревом.

– Ты знаешь, – сказала она, когда я вернулся, – в нем была косточка. Я ее нечаянно проглотила, что теперь будет?

– Об этом в Писании ничего не сказано, – ответил я и занялся ужином…

Мне трудно рассказывать, что было дальше. На третий день Таня заболела. Она не могла ходить, перестала есть и вся как-то одеревенела. Ее мучили страшные боли в ступнях. Прошло еще несколько дней, и на пятках у нее появились… корни! Да, да, вы не ослышались, самые настоящие корни, ну такие, какие бывают у молодого деревца.

Мне казалось, что мы оба сходим с ума. Таня рыдала и требовала, чтобы я зарыл ее ноги в землю, а я молил судьбу послать нам обоим смерть. Наконец я уступил и врыл в землю по колени ее ноги. Теперь она успокоилась и только просила, чтобы я ежедневно поливал возле нее почву. Она по-прежнему ничего не ела и скоро перестала говорить. Моя Таня попросту превращалась в дерево. Прошло около трех недель, и на ней появились первые побеги, быстро покрывшиеся фиолетовыми листьями.

Вряд ли я могу передать мое состояние. Временами мною овладевало настоящее безумие.

Много раз я порывался уйти из этого проклятого места, но неизменно возвращался назад. Это было в период Таниного цветения.

Вскоре на ней появились первые плоды, и тут началось самое страшное. Казалось, все змеи уссурийских джунглей собрались на Танину тризну. Днем большой удав, обвив ствол, отгонял птиц, желавших полакомиться плодами, а ночью они все, покачиваясь на хвостах, исполняли при свете луны бесконечный монотонный танец. Так продолжалось до созревания первого плода, когда началась великая битва змей.

Лежа в зарослях, я наблюдал, как они свивались в один общий клубок, распадались на отдельные группы, сжимали друг друга в смертельной схватке, наносили сокрушительные удары хвостами и головой.

Побоище прекратилось так же внезапно, как и началось. Не знаю, что определило победителя, но думаю, что это был тот удав, который влез на дерево и высосал плод. Остальные оставшиеся в живых змеи вновь принялись танцевать. Трудно сказать, сколько продолжался этот кошмар, я помню пять или шесть таких битв.

Наконец созрел последний плод, который змеи почему-то не