Прорвемся, опера! Книга 4 - Никита Киров

— Допустим. Принял, — медленно проговорил я.

— И ещё… м-м-м-м… — он пошлёпал в трубку губами и что-то пробормотал сам себе, после продолжил: — Если это так… то, получается, он смотрит им в глаза, когда они умирают. Обязательно должен смотреть. Глаза — зеркало души, и что-то он в них видит, раз занимается этим. Убийца или верит во что-то, или просто получает удовольствие. Но если он выбирает по такому признаку, то жертва должна понять, что умирает, а он в этом время смотрит на неё, прямо в глаза. Иначе нет смысла, даже по его извращённой логике. Хотя кто знает, что у него в голове, может, он ненавидит тех, у кого такие глаза, может, думает, что они колдуны и ведьмы, и он чистит от них мир, а может — ему голоса говорят, что он должен собрать всех зеленоглазых и отправить в загробный мир на счастливую жизнь. Неизвестно. Но он должен в них смотреть. Или бы просто стрелял всех или бил ножом в горло — так быстрее, чем душить, и меньше шансов попасться. Но нет.

— А он хочет, чтобы умирали долго, — понял я его мысль. — Так лучше видно.

— Да, но я думаю, что сам процесс удушения — не обязателен. Может, он найдёт другой способ, особенно учитывая, что одна из жертв спаслась. Другой способ, более удобный и безопасный, — профессор снова что-то пробормотал. — И, я думаю, славы он не ищет. Так что видите, какая картина выходит — осторожнее, Павел, и держите меня в курсе. И… пожалуйста… если возьмёте его, сообщите мне… я хочу приехать и хоть немного изучить, как он мыслит, пока есть возможность. Знаете, чем больше мы будем знать о таких людях, тем проще будет их остановить. У меня, кстати, серо-зелёные, — Салтыков хмыкнул. — Так что я немного рискую, но зато пойму на себе, как он ко мне относится. Уверен, что вы его возьмете.

— Надеюсь… Обязательно сообщу, профессор, когда схватим гада. И присмотрим, чтобы вам не навредил.

Я отключил телефон, достал зарядное устройство из кармана и вставил в розетку, а то на зелёном экранчике мобилы уже моргала батарея.

— Ну и дела, — протянула Ирина.

Она приблизилась ко мне и всё отлично слышала, а теперь отступила на шаг — но не слишком далеко.

— За пределы кабинета это пока выйти не должно, — сказал я. — А то хрен его знает, кто это людей из-за цвета глаз убивает. Разве что Якуту можно сказать.

— Песню про зеленоглазое такси маньяк точно не любит, — заметил Устинов. — Вот же зараза какая, кому скажи, не поверит. Но это пока всё не точно?

— Рабочая версия, — проговорил я и повернулся к Орлову. — Витёк. Ты вот познакомил нас с Севой Донцовым, снайпером. Вот у него глаза — как бутылочные стёклышки, я сразу запомнил.

— Какие? — он удивился. — Не, у него взгляд тяжёлый, конечно, но…

Я поднялся, подошёл к шкафу, где наши опера прятали выпивку в потайном отсеке за толстыми папками, и достал оттуда зелёную бутылку с серой этикеткой, это было наше местное пиво.

— Вот такого, — сказал я и постучал ногтем по стеклу. — Так что друг у тебя хоть и риск любит, как я понимаю, но сейчас под угрозой.

— А может, на живца попробуем? — предложил Витя. — Сева без базара поможет, он всегда первым такое предлагает. Вот только… — он задумался. — Не будет же он просто по улице ходить, типа, рано или поздно на него кто-то с удавкой накинется? Маньяк, может, вообще про него не в курсах.

— Ну да… Может, когда он готовил список жертв… если он такой готовил, как профессор говорит — так вы ещё в Чечне были, — я пожал плечами. — Но присматривай за ним и попроси парней, чтобы одного его не оставляли. Во избежание, так сказать.

— Так как насчёт живца? — настаивал Орлов.

— Если брать при попытке убийства, — сказала Ирина, — и познакомить этого Севу с подозреваемым, то рано или поздно тот нападёт.

— Надо сначала определить главного подозреваемого, чтобы показать ему… — я задумался. — Но это тоже не самый быстрый вариант, маньяк может кого-то другого придушить, пока мы это всё готовим. Время идёт, а мы осторожничаем, чтобы не спугнуть. Но если дотянем, мокруха очередная на нас ляжет.

— Значит, объявить на весь город, кого убивает маньяк? — предложил Устинов. — А что это даст? Знаешь, это не чулки какие-то, которые можно переодеть, если у психопата на них бзик. Глаза-то ты не перекрасишь, а все зеленоглазые дома сидеть не будут, работу надо работать или учиться ходить. И сам гад затаится, а потом хрясь — и новая серия.

— Отработаем пока подозревамых, у нас их трое, — решил я. — И сегодня вечером начинаем с одного из них. А насчёт Севы, — я посмотрел на Витька, — крутится у меня одна мысль, я её обдумать хочу. Главное — присматривайте за ним. А пока… — я подошёл к окну и уставился на город.

Шёл слабый снег, из окна видно оптический завод вдали, блестящую ленту реки, уже скованную льдом, и лес. Скоро стемнеет. Мысли в голове роились беспорядочно, как-то было сложно уцепить хоть одну.

— Сфоткайте его, — сказал я. — И проявите цветной снимок, мол, на загранпаспорт или ещё куда-нибудь. Там на проявке Кирилл работает, я его попрошу ускориться. И подумаем, кому и как фотку заслать можно, если сегодняшний подозреваемый не подойдёт.

— А кого отрабатывать хотите? Крепить будете? — спросила Ирина.

— Пока только проверим, — проговорил я.

* * *

Ира довезла меня до пожарной охраны, а сама вернулась на работу, потому что у неё-то дел тоже по горло. Мужики только приехали с выезда, чумазые, пахнущие горелым, они тушили склады на окраине города.

Среди них я встретил того самого Женю Кузьмина, жениха Юли. Похоже, невесту он любил, потому что её снимки держал в шкафчике и только нехотя поделился одним. Я сразу заметил её каре-зелёные глаза, и на снимке зелень видна отчётливо. Крапинки заметны, вживую такое видно хуже, хотя если