Жрец Хаоса. Книга VII - М. Борзых

с тремя повторяющимися символами, постепенно переплетающимися между собой. Этими символами были солнце, полумесяц и шестерёнки, что, по-видимому, обозначало светлую, тёмную фракцию и фракцию механикусов, недавно появившуюся в империи. Что же, подобный символизм хотя бы имел объяснение. Вышиты символы были исключительно серебром, нашим родовым цветом, и если на воротнике чередовались символы всех трёх фракций, то пуговицы на рукавах, жилете и на бортах пиджака имели гравировку полумесяца, символизирующего именно нашу тёмную фракцию.

Также полумесяц имелся и на заколке, скрепляющей шейный платок. Подозреваю, что у светлых точно такими же атрибутами было солнце, а у нейтралов — шестерёнки. Что же, сразу было понятно, кто с кем дружит и против кого.

Внезапно, облачаясь в костюм, мне пришла на ум ещё одна мысль: разделив нас подобным образом на фракции, кто-то отчаянно желал разделить в том числе и Чёрную Сотню императора, некогда служившую Пожарским верой и правдой.

Едва ли не бегом спустившись вниз, я направился в холл и чуть не столкнулся с бабушкой. Та выглядела достойно боевого архимага, в парадном мундире и с привычной тростью.

— Елизавета Ольгердовна, — обратился я, — был ли какой-то отдельный символ у Чёрной Сотни?

При этом я заметил, как в глазах у бабушки проскользнула гордость при виде меня.

— Хорош, Юра, ой, хорош, — произнесла она. — Видел бы тебя Николай — все глупости бы у него из головы вышли, — произнесла она, а потом будто бы опомнилась, вспомнив мой вопрос. — Конечно, был символ, как не быть? «Мы — щит на защите империи, мы — меч, разящий её врагов», — с ухмылкой произнесла девиз Чёрной Сотни Елизавета Ольгердовна. — Символ выглядел как перекрестие мечей на фоне щита и гравировался на бронзовых медальонах и на перстнях из червонного золота. Без всяких завитушек и красивостей. Строго и лаконично.

— А у вас остался такой? — задал я вопрос и тут же понял, насколько он неуместен. Чуть подумав, я создал запонки и серебряный знак, продемонстрировав результат творения княгине: — Похоже?

— Да!

Реакция бабушки меня порадовала. Глаза у неё загорелись, щёки покрылись румянцем. Она с видимым удовольствием помогла мне надеть запонки и пристегнула знак к пиджаку слева у сердца.

Как раз к этому моменту спустилась и Эльза — в таком же чёрном приталенном пиджаке и длинной плиссированной юбке. Увидев значок со скрещёнными мечами на фоне щита, она перевела взгляд с меня на довольный взгляд бабушки и мягко попросила:

— Создай и мне такой же⁈

Я тут же выполнил желание сестры, и она, последовав моему примеру, надела запонки и соответствующий значок.

— Раз уж пошла такая пляска… — хмыкнула княгиня и отправилась к себе в кабинет.

Спустя несколько минут она появилась с бронзовым медальоном на шее, отдалённо похожим на наши значки. На правой руке, сжимающей навершие трости, красовался на указательном пальце перстень из червонного золота с символом Чёрной Сотни.

Выходит, я всё сделал правильно, представив соответствующий значок. Мы с Эльзой не были членами Чёрной Сотни, но относились к древнему роду, заслужившему подобную честь. Соответственно, на кольцо или медальон мы права ещё не имели, а вот выделить себя и обозначить верность клятве императорскому роду — было вполне приемлемой идеей.

На этом мы отправились в автомобиль и в сопровождении Кхимару и химер отправились в академию.

* * *

Столичная магическая академия встретила гулом таких же малолетних шалопаев, как и мы. Большинство из них было членами аристократических дворянских родов Российской империи, которые с лёгкостью могли бы посоперничать с Угаровыми как в плане финансовых капиталов, так и многочисленности. Однако, чего было у нас не отнять, так это древности рода, чистоты крови и боевой славы. Практически все Угаровы завершали свою жизнь на поле боя, так или иначе.

Нас не боялись, нет. Те, кто хорошо знали историю, относились к нам с уважением. Пусть род в последнее время захирел, однако три месяца лета и определённые шаги, предпринятые нами с бабушкой, благотворно сказались на нашей репутации. Наша маленькая группка в составе меня с Эльзой под ручку и бабушки с Кхимару двигалась к главной башне академии. Площадка перед ней была обрамлена вазонами с цветами, мраморными статуями всевозможных чудищ, фонтанами и беседками.

— Видимо, кто-то из преподавателей-магов земли постарался, — хмыкнула бабушка, — и природников напрягли заодно.

Перед тем, как отправиться на гостевые трибуны, возведённые здесь же, Елизавета Ольгердовна коротко нас проинструктировала:

— Не мне вас учить, как себя вести среди стаи голодных пираний, но на всякий случай напомню, что выяснение отношений проводится в соответствии с дуэльным кодексом, будь то хоть мордобой, хоть применение магии. Остальные незыблемые правила вам объявят. Постарайтесь никого не прибить в первую неделю, это признак дурного тона, — подмигнула бабушка и удалилась, посмеиваясь.

Места для первокурсников были обозначены иллюзорной сверкающей в воздухе единицей, точно так же, как и места второго, третьего и четвёртого курса. Подразделений на отдельные специальности здесь не было, ведь практически каждый студент занимался по индивидуальной программе с упором на личные возможности, в то время как общеобразовательные, полезные для управления навыки и знания, мы получали всем курсом разом. К тому же следовало признать, что, собирая в академии элиту из элит — будущих боевых магов, учёных, механикусов, — численность студентов всё же была не столь велика, как казалось.

Пока мы пробирались к месту, выделенному для первокурсников, Эльза успела поведать мне полезную информацию на тему нашего будущего обучения.

— Всего в этом году поступило порядка ста человек, для столицы это много, набор был рекордный. Говорят, что четверть из него составили выходцы из регионов и не знатных семей. Приказом Его Императорского Высочества Андрея Алексеевича была сформирована пробная группа магов, которые в перспективе за собственную службу могут получить личное дворянство и пополнят роды знати Российской империи.

Даже если бы Эльза меня не просветила, разделение первокурсников было бы сложно не заметить: в одной группе располагались дворяне, а в другой — пусть и чисто, опрятно одетые в одинаковую форму академии, но простолюдины. Их статус легко читался по взглядам, в которых сквозил сумасшедший коктейль эмоций: робость, зажатость, бешеный оптимизм и опаска. Последнее относилось к отпрыскам дворянских семей, которые смотрели на них свысока.

Я надеялся,