Астрофобия - Влада Ольховская

– А кого будем?

– Бенье.

Я ожидал, что Мира вновь удивится, начнет уточнять, почему именно его. Однако она лишь задумчиво кивнула, соглашаясь со мной. То ли предпочла слепую веру, то ли сама все вычислила. Это несложно: если Фиона действительно жива, с ней уже все ясно, Гектор так же растерян, как и остальные – или, наоборот, навеки свободен от сомнений, стыда и чувства вины.

А вот Бенье – случай куда более обнадеживающий. Человек средних лет, опытный, талантливый в своем деле. Оказавшийся на «Виа Феррате» добровольно, один из фанатиков. В его случае еще можно на что-то надеяться.

То, что на станции организовано целое подразделение опытных психологов, сначала меня настораживало. Теперь я просто держу это в уме. Определенные выводы напрашиваются сами собой, но с ними лучше не спешить.

Так что искали мы теперь Бенье Руиса. Для этого мне снова пришлось подключиться к системе станции через нейрочип. Плохо, конечно, но через стандартный личный компьютер такое не сделаешь.

С нейрочипом я уже свыкся, при некоторых особенностях моей анатомии иначе нельзя. Но в архиве именно чип принял на себя удар током, пришлось менять. Уже сама травма от электрического удара изнутри – штука сомнительная, не рекомендую. Ну а последовавшая за ней вынужденная трепанация черепа с операцией на мозге тоже мне здоровья и сил не добавила.

При таком раскладе мне лучше было не пользоваться чипом некоторое время, и я честно пытался. Но иногда иначе нельзя. Особенно когда вычисляешь угрозу всей станции, от которой зависит и твоя жизнь.

Из всех, кто находился в зале отдыха в момент сигнала, Бенье был мне понятней всего. Он ученый, он должен был заметить, что с ним что-то не так. Как бы я поступил на его месте? Попытался бы решить проблему или хотя бы обозначить ее, но так, чтобы самому не стать объектом исследования.

Поэтому теперь я использовал систему, чтобы проверить, какие лаборатории активно функционируют, в каких случаях это нормально, в каких – вроде как не предполагалось. На мою удачу, Бенье отлично разбирался только в психологии, зачищать цифровой след он не умел.

И все равно он подстраховался. Он направился не в рабочую зону психологов, не туда, где его стали бы искать. Он предпочел проводить исследование в небольшом лазарете возле дальнего ангара. Такие помещения считались запасными, второстепенными, использовались они только при чрезвычайных ситуациях… или в случаях, когда нужно оказаться подальше от любопытных глаз.

Я зачистил сразу два следа – наш с Мирой и Бенье, мне не хотелось, чтобы этой встрече помешали. Конечно же, голова теперь кружилась, и резких движений следовало избегать, но ничего, драться мне и не придется… наверно.

Мира по-прежнему пыталась изобразить ледяное спокойствие, и это к лучшему. Ее неловкие попытки сделать вид, что мы друзья, ни к чему хорошему не привели бы.

Пока мы добирались в нужную часть станции, я успел написать программу для дрона зачистки и направить его к кристаллам. Часть меня сопротивлялась тому, чтобы уничтожить такой ценный образец, но это была малая часть. Все-таки выжить мне хотелось чуть больше, чем удовлетворить научное любопытство. Да и потом… сильно сомневаюсь, что это была аномалия, которая больше не повторится. Но это пока так, догадки.

Когда мы добрались до лазарета, там, в небольшом помещении, все еще горел свет и слышался мерный тихий гул работающих машин. Это давало определенную надежду на то, что Бенье не только выжил, но и нашел способ исцелить себя. Если так, проблема решится даже раньше, чем я предполагал!

Но нет, надежда не оправдалась. Она рухнула в тот миг, когда мы вошли в лазарет – зал был небольшой и легко просматривался с порога. Мира тихо охнула и инстинктивно отступила на шаг, да так и осталась потом за моей спиной. Я мысленно выругался, хотя внешне наверняка выглядел спокойным – годы практики дают о себе знать.

Бенье Руис был жив, но определенно не здоров. И хотя у него еще сохранялся шанс остаться в живых, я сильно сомневался, что он будет за этот шанс держаться.

Он воспользовался операционным столом, расположенным в самом центре лазарета. Бенье настроил стол так, что получилось скорее кресло – широкое и вполне удобное. В нем и разместился теперь психолог. В руках он держал пульт управления компьютерным хирургом и использовал его вполне умело, но с его образованием и опытом это не сложно. По нам Бенье скользнул безразличным взглядом, потом снова уставился на опущенный на уровень его глаз экран.

Ну а там, на экране, отображалась операция, которую психолог проводил сам на себе. К моменту, когда мы с Мирой добрались до лазарета, компьютерный хирург уже срезал кожу, удалил кость и теперь проводил манипуляции на открытом мозге.

Я почувствовал, как Мира прижимается к моей спине, как ее трясет. Зрелище и правда было жуткое, почти потустороннее – человек, вскрывающий сам себя… Но мне доводилось видеть и похуже, да и сам я, полагаю, смотрелся примерно так же, когда менял сожженный чип на новый. Я жестом велел своей спутнице оставаться на месте, а сам направился ближе к Бенье.

– Вы решили не оставаться в живых? – спокойно уточнил я.

Я редко к кому искренне обращаюсь на «вы», но Бенье пока этого заслуживал. Несмотря на все, что с ним происходило, он предпочел не поддаваться страху, а оставаться ученым до конца.

– Не думаю, что у меня был выбор с самого начала, – отозвался он, продолжая операцию.

– Не слишком ли быстро вы сдались?

– Я не сдался. Я сдаюсь прямо сейчас. Посмотрите сами.

Я и правда посмотрел. Не на экран – нужды не было. Я подошел к компьютерному хирургу, не вплотную, конечно, маски у меня не было… Хотя вряд ли стерильность уже имела хоть какое-то значение.

Бенье действительно умирал. Мозг был поражен множественными опухолями, небольшими, однако распространившимися во все зоны. Но самым страшным оказалось даже не это… Многие думают, что я страх вообще не чувствую, таковы плюсы грамотно построенной репутации. Я бы и рад действительно искоренить его в себе окончательно, да пока не получается. Вот и теперь я почувствовал себя так, будто кожи коснулся ледяной ветер, хотя никакого ветра, разумеется, не было.

Одна из опухолей формировалась прямо сейчас, пока я на нее смотрел. Со скоростью, которая была немыслима, необъяснима для человеческого организма. Повинуясь приказу Бенье, компьютерный хирург тут же удалил ее. Это помогло… ненадолго. Вскоре крошечное белесое тело начало появляться ближе к лобной доле.

– Это финал, видите? – печально усмехнулся Бенье. – Вы спокойны… Мы коллеги?

– Можно и так сказать.

– Я предпочту поверить в это. Я рад, что вы пришли. Не думаю, что я успею описать все происходящее, но рассказать вам сумею… Что-то произошло в том зале отдыха несколько дней назад. Полагаю, это было облучение неизвестной природы.

– Так и есть, – подтвердил я.

– Вероятнее всего, я оказался ближе к источнику облучения, потому что у меня симптомы проявились быстрее.

Когда все только произошло, Бенье не догадался, насколько это опасно – да и кто бы на его месте догадался? Я бы точно нет. Он приходил в тот зал, чтобы успокоиться и помедитировать. Он был расслаблен, когда его оглушил птичий крик. Поначалу у него лишь чуть-чуть болела голова, но он предсказуемо списал это на громкий звук в момент медитации.

Увы, проблемы не заставили себя долго ждать. Первые появились уже ночью…

– Это были мысли, – пояснил Бенье. – Тяжелые мысли, страшные… О бренности всего, что мне дорого. О злости и ярости. О желании убить, вполне реальном желании.

– Ночь всегда способствует тяжелым мыслям больше, чем день, – напомнил я.

– Да, и, думаю, другие пострадавшие не обратили на это внимания, если столкнулись с похожими симптомами. Я тоже сначала решил, что это некий приступ меланхолии. Но мысли не оставляли меня в покое, они двигались в совсем уж темную сторону. Мне хотелось умереть. Мне хотелось убивать. Действительно хотелось, искренне!

Судя по тому, что произошло недавно