Печать Кощея - Анастасия Дёмина

по белой коже побежала тоненькая трещина. Рука Елены взметнулась к щеке, но зависла над ней, не дотрагиваясь. Алые губы слегка шевельнулись, и с них сорвалось низкое и преисполненное ненависти:

– Ты!..

– Я! – В отличие от Елены, полупрозрачный незнакомец буквально сиял гордостью и довольством. – И этот малец, – он не глядя кивнул на Костю, – теперь под моей защитой! А значит, и меч ты уже никогда не получишь, можешь не надеяться! И Кощею его не захватить, и он это знает! – Мужчина указал на чёрную «личинку», потерянно мечущуюся по внутреннему двору. – Твой план провалился!

Елена медленно опустила руку. Её взгляд скользнул по «личинке» и снова остановился на полупрозрачном мужчине. Вдруг уголки её губ приподнялись, придав холодному лицу выражение снисходительной издёвки.

– Это тебя годы не пощадили, дорогой мой богатырь, – промурлыкала Елена, наклоняясь. Когда она снова выпрямилась, в руках у неё была толстая старинная книга. «Богатырь» при виде книги дёрнулся, и на его щеках заходили желваки. – Иначе ты бы помнил, что у меня всегда есть запасной план.

Раскрыв книгу, Елена быстро её пролистнула, прижала правую ладонь к странице и что-то беззвучно прошептала. Книга засветилась тёмно-фиолетовым и будто выплюнула светящийся сгусток. Тот, быстро разрастаясь до размеров мешка с картошкой, спланировал на землю перед колесницей и ярко вспыхнул, вынудив Костю и Никиту закрыть глаза руками.

Не успел Костя обрадоваться, что к нему начал возвращаться контроль над телом, как в его голове словно открылась бездна, засосавшая в себя все мысли и чувства.

На месте светового сгустка лежал мужчина лет тридцати. На нём была не по сезону тонкая ветровка, джинсы и кроссовки. Он был худощав, с завивающимися на концах тёмно-русыми волосами, густой копной падающими на высокий лоб, и слегка оттопыренными ушами.

Костя знал это лицо. Он много раз рассматривал в библиотеке его более юную версию на фотографиях из архива и с жадностью впитывал каждую чёрточку с официального портрета на сайте кафедры истории и археологии. И когда веки мужчины задрожали, Костя знал, что под ними скрываются серо-голубые глаза.

Юрий Соколов, не постаревший ни на день с момента своего исчезновения десять лет назад, медленно заморгал, будто пробуждаясь от тяжёлого дурмана, а затем приподнялся на локте и растерянно оглянулся.

– Что?.. Я… в лицее?.. Что… Лиза?.. – прохрипел он, озадаченно хмурясь, и у Кости перехватило в горле.

Взгляд Юрия остановился на нём, и в глазах мужчины что-то промелькнуло. Узнавание? Вряд ли. Скорее недоумение и смутное подозрение пополам с нарастающей паникой.

Но даже это оборвалось.

Рыскающая по воздуху чёрная «личинка», казалось, издала беззвучный победный возглас и метнулась к нему.

– Нет! – гаркнул полупрозрачный «богатырь» и метнулся было к папе Кости, но замер с выражением отчаяния и досады на лице.

«Личинка» вонзилась в спину Юрия, и взгляд мужчины на секунду стал отсутствующим, мышцы лица расслабились, как во сне. Затем он моргнул, и когда снова глянул на сына, у Кости душа ушла в пятки. Из глубины серо-голубых глаз на него смотрело что-то холодное, опасное и неописуемо страшное.

– Уходим! – скомандовала Елена, захлопывая книгу.

Её колесница ухнула вниз, от жара огненных змей снег на клумбах, безжалостно распахиваемых колёсами, моментально растаял. Диана, о которой Костя успел позабыть, подбежала к Юрию – или к тому, кто теперь занимал тело археолога Соколова, – и помогла ему подняться.

– Нет, – зашептал Костя. Ужас придал ему сил, и он сел, поддерживаемый Никитой. – Нет, нет, нет! Нельзя, их нужно остановить, нужно… Меч, не дай им увести моего папу! – крикнул он.

Но меч-кладенец не откликнулся и продолжал неподвижно висеть в воздухе. Порождённый лучами его самоцвета мужчина быстро обернулся на Костю и снова обратил взор к колеснице.

– Я… Я попробую… – забормотал Никита, приподнимаясь.

Вдруг воздух рассёк пронзительный птичий клич, и оба друга невольно вскинули головы к небу.

Из-за главного здания лицея – со стороны взрыва, как мельком подумал Костя, – вылетела сияющая красно-оранжевая птица. По краям её крыльев и длинных перьев плясали языки пламени, а в когтях она несла чёрный чемоданчик, точь-в-точь как тот, в котором Зоя Никитична хранила серебряное блюдце и наливное яблочко.

Птица порхнула прямо в колесницу, куда уже забрались Диана с Юрием.

Елена, бросив на полупрозрачного мужчину прощальный взгляд, полный презрения и ненависти, взмахнула рукой, и огненные змеи, ярко засияв и заревев, как пламя в кузнечной печи, потянули колесницу в воздух.

– Стойте!.. – прохрипел Костя и попытался встать, но колени подкосились, и он рухнул на высушенную землю. – Стойте!..

– Назад! – закричал Никита, вскакивая. – Вернитесь! Назад!

Но его голосу не хватало той особой глубины и резонанса, с помощью которых он на осенних каникулах пробудил весь лицей и окрестности от волшебного сна.

Косте оставалось лишь беспомощно наблюдать, как огненная колесница, развернувшись, унеслась на север и скрылась за лесом.

Внутренний двор Тридевятого лицея снова окутали ночные тени. Стало очень тихо, словно весь мир застыл в оцепенении, потрясённый произошедшим.

В этой тишине хруст снега под чьими-то торопливыми ногами прозвучал особенно громко. Костя повернул голову и увидел, как из-за угла общежития выскочила Катя в одной парке поверх пижамы и в зимних ботинках на босу ногу. Волосы у неё были взъерошены, выражение лица абсолютно дикое. При виде полупрозрачного мужчины, которого можно было принять за привидение, если бы не пучок света, соединяющий его с самоцветом меча-кладенца, у неё глаза полезли на лоб. Она быстро осмотрела развороченный двор и, остановив взгляд на Косте с Никитой, выпалила:

– Что случилось? Что тут было?

Мужчина шумно выдохнул, резким движением взлохматил волосы на затылке и повернулся к Косте.

– Да, малец, нехорошо вышло, – с сожалением и злостью произнёс он. – Провела меня чертовка, хоть и застал я её врасплох, но недооценил, ох, недооценил. А теперь… – Он снова тяжело вздохнул и бросил быстрый взгляд на дыру в земле у задней стены главного здания. – Всё может стать намного, намного хуже.

– Т-ты кто? – Костя с трудом узнал собственный голос. В голове всё спуталось, он не знал, что и думать. Или чувствовать.

– Я? – Мужчина подбоченился, и выражение раздражения и досады на его лице ненадолго сменила лихая, совсем ещё мальчишеская улыбка. – Неужто не узнал своего именитого предка? Алёша Попович я, прошу любить и жаловать!

Примечания

1

Патронташ – снаряжение для ношения патронов (боевых припасов) с отдельными ячейками для каждого из них.