Сын помещика 2 - Никита Васильевич Семин

Так как Алексею Юрьевичу пришлось ехать к нам в свой выходной, то и за этот день пришлось ему заплатить. Отец кряхтел от трат, но только между нами, никак не показывая своего отношения посторонним.

После ухода гостей, я вновь вернулся к заказу Повелецкой. И вот тут у меня возникли сомнения — что ей можно изобразить? Делать, к примеру, простой натюрморт не хотелось. Я желал создать себе имя непревзойденного художника. Это намерение у меня возникло постепенно. Просто каждый раз, когда при виде нарисованных мной портретов, люди искренне восхищались моей работой, волей-неволей чувство собственной значимости у меня росло. Заметил я это не сразу, а вот только сейчас, когда посчитал натюрморт для ресторана — чем-то банальным и недостойным себя.

— Зажрался ты, Рома, — фыркнул я весело себе под нос.

Но все-таки, рисовать что-то банальное и правда не хотелось. К тому же не стоит забывать, что картины будут висеть в ресторане. На них будут смотреть десятки людей из высшего света, или просто имеющих в кармане немалое количество денег. То есть — мои потенциальные клиенты. Привлечь их внимание было бы очень выгодным вложением в свое будущее. И тогда мое нежелание писать «обычную» картину вполне можно объяснить не собственным раздутым ЧСВ, а стратегическим планом по увеличению собственной известности и «стоимости» совместно с наработкой новых связей в обществе. Да, так и буду считать!

И вот тут мне пришло в голову попробовать нарисовать картину с оптической иллюзией — когда кажется, словно объект на картине сейчас покинет ее. Тут же сформировался и образ — нарисовать небольшую «форточку», из которой выглядывает птичка, готовая вот-вот сорваться в полет. Пришлось конечно постараться, ведь для большей достоверности иллюзии, необходимо прорисовать как можно больше деталей, но оно того стоило! Я даже сходил к родителям показать, чтобы убедиться в получившемся эффекте.

— Удивительно, — качала головой мама. — Эта синичка будто живая. Даже жутко немного от такой достоверности.

На последней картине я изобразил молодого щеголя с бокалом вина в руке, который словно смотрит на тебя из картины, предлагая совместно поднять тост. По краям холста я изобразил рамку, а сам бокал перекрывал эту рамку, словно и впрямь неизвестный господин вытянул руку по направлению к смотрящему на картину зрителю.

Времени на все у меня ушло много, уже и вечер настал. В итоге поездку в Дубовку пришлось отложить на завтра. И отправляться ни свет ни заря. Даже пришлось с родителями поспорить по этому поводу. Все-таки воскресенье, утренняя служба в церкви проходит, а я ее пропускаю. Но именно потому, что не хотел терять полтора часа на пустое стояние в толпе прихожан, я и настаивал на раннем отъезде. Убедил их конечно в итоге, но нервов они мне, особенно мама, потрепали изрядно.

В этот раз отправился на тарантасе. И картины к седлу особо не приторочишь — я их в рамки вставил, да и обратно когда поеду, у меня изрядно вещей ожидается. Тут и новый костюм, что мне должна Маргарита Игоревна уже сшить, и ткани, которые хочу Пелагее на матрас и простынь купить, да и иных покупок предстоит не мало. Мама попросила некоторые специи посмотреть, а то у нас закончились. К празднику готовится.

— Ты посмотри какой-нибудь подарок для Вали, — напутствовала она меня. — Если она тебе нравится, обязательно надо показать это при визите Уваровых! Поверь, личный подарок будет отличным символом!

— Спасибо, подумаю, — ответил я, но сам все же был в сомнениях.

Стоит ли и дальше сближаться с девочкой, или просто стараться лишь поддерживать пока дружеские отношения, не переводя их в более близкое знакомство? Я все еще не терял надежды, что могу встретить кого-нибудь поинтереснее племянницы Леонида Валерьевича.

— К Зубовым править, барин? — спросил меня Митрофан, когда мы въезжали в Дубовку.

— Нет, давай сначала к госпоже Угорской.

До Маргариты Игоревны мы добрались быстро, и я надеялся, что она находится дома. Время в принципе было еще раннее — до обеда часа два, так что несмотря на выходной день были все шансы застать ее дома. Одного я не учел — что женщина она хоть и одинокая, но не чурающаяся мужского внимания.

Когда Угорская открыла мне дверь, на ней был накинут лишь домашний халат. Увидев меня, ее брови взлетели вверх в удивлении, после чего она тут же украдкой кинула взгляд себе за спину.

— Кто там, Марго? — услышал я из глубины ее квартиры мужской бас.

— Извините, кажется, я не вовремя, — хмыкнул я смущенно.

— Это за заказом! — прежде чем ответить мне, крикнула мужчине Угорская. После чего досадливо поджав губы, уже вновь посмотрела на меня. — Да, Роман Сергеевич, к сожалению, сейчас я… немного занята. Ваш костюм готов. Он вам срочно нужен? Было бы неплохо провести примерку, — тут же пояснила она, — прежде чем вы заберете его.

— Тогда я заеду к вам… — сделал я паузу, позволяя женщине самой назначить время.

— После обеда, — облегченно улыбнувшись, кивнула она.

Попрощавшись с Маргаритой, я вернулся в тарантас. Мда. Неудобно получилось. Ну, ничего не поделаешь.

— Вот теперь — к Зубовым, — скомандовал я Митрофану.

А ведь так хотелось встретить тетушку в новом костюме! Удивить ее своим видом. Что поделать, я похоже все больше вхожу в роль этакого «эпатирующего публику» человека. В приятном плане все же надеюсь, а не как скоморох какой-нибудь.

Тетя тоже еще из кровати не выползла. Встретивший меня на входе Архип предупредил, что госпожа изволит еще почивать. Ну да, вчера же суббота была — очередное выступление ее театра. Но уже скоро она начнет ставить новую постановку и тогда на месяц выступления прекратятся. Зато Владимир Михайлович был дома и уже на ногах. Вот с ним я и пообщался, попутно похваставшись новыми картинами. Они получились разного размера — первая примерно формата А3, если использовать термины будущего. Вторая с птичкой — маленькая, с обычный лист бумаги. А вот последняя — в пол моего роста. И она произвела на отставного офицера самое большое впечатление.

— Как бы София не приревновала тебя к Повелецкой, — посмеялся в усы мужчина. — Такие картины для ее соперницы рисуешь!

— Так ведь не задаром, — развел я руками. — Ну и пробую новые «жанры» в рисовании. А то скучно одни лишь портреты писать.

— Творческая натура не дает покоя, — понимающе покивал Владимир Михайлович. — Ты только сразу Валерии Павловне эти картины не неси. Дождись, пока Софья встанет, и ей покажи. А то