Огненная царица - Мэй Линь

– Да, – отвечала Фанлань. – Лисы подчинили их, поставили на них свою печать, и они потеряли свою душу, стали тенями, прислужниками лисьего племени.

– Лисью печать? – воскликнул Сяо Гу. – Но ведь это значит… Это значит, господин тоже… станет таким?

Лицо Фанлань потемнело. Она рывком поставила Сяо Гу на ноги.

– Некогда болтать! – сказала она. – Вперед!

Вперед так вперед… Всемилостивый Будда и Трое Чистых, давненько Сяо Гу не попадал в такие переделки. Лисы, тени, печать – голова пойдет кругом и у человека с высшим образованием, а он только-только собирался поступать в университет.

Теперь они уже не бежали, но лишь быстро шли. Вскоре вдали завиднелся дневной свет.

Сяо Гу сообразил, что они приближаются к выходу из подземного мира лис. С каждым шагом становилось все светлее и светлее, и он возблагодарил судьбу, что больше их никто не преследовал.

Шедшая впереди Фанлань вдруг встала как вкопанная, Сяо Гу едва не налетел на нее со всего маху. Не понимая, чем вызвана остановка, он вытянул шею из-за ее спины и выглянул вперед. То, что он увидел, ему совсем не понравилось.

Прямо перед выходом, который представлял собой что-то вроде норы, ведущей в пещеру, стоял жуткий господин Юнвэй в своих черных очках.

– Брат! – воскликнула Фанлань, побледнев.

Так они родственники! Эх, Сяо Гу, в серьезную переделку ты попал нынче…

Юнвэй саркастически ухмылялся.

– Решили прогуляться? – сказал он.

Сестра его насупилась.

– Что ты хочешь?

– Хочу, чтобы вы возвратились, – неожиданно мирно сказал лис.

Фанлань помолчала, потом подняла на него печальные глаза.

– Это невозможно.

Некоторое время они глядели друг на друга в полном молчании. Глаза Фанлань сияли, черные очки Юнвэя мрачно поблескивали отраженным светом. Между ними как будто образовался электрический экран невиданной силы, и напряжение росло с каждой секундой.

Милостивая Гуаньинь, не хотел бы Сяо Гу оказаться между такими родственниками в момент семейной ссоры!

– Ты меня не остановишь! – наконец тихо проговорила Фанлань.

Однако в голосе ее не было уверенности. Это почувствовал даже Сяо Гу, а лис и подавно. Он усмехнулся и пожал плечами.

– Хочешь попробовать?

Лиса скрипнула зубами.

– Пропусти нас! – потребовала она.

– Не могу.

Казалось, он врос ногами в пол, как врастает в землю столетний дуб, и ничто на свете, никакая буря не в силах сдвинуть его и на миллиметр.

Фанлань тряхнула рукавом, стальной кнут запел в воздухе.

– Пропусти нас, – с угрозой повторила она.

Юнвэй даже рук из кармана не вытащил, только слегка приподнял брови.

– Убьешь родного брата?

Губы Фанлань задрожали.

– Юнвэй, как ты можешь? Ты же знаешь, что я делаю это для нас…

Улыбка сошла с лица лиса, он нахмурился.

– Чушь собачья! – пролаял он. – Для нас выгоды в этом нет никакой!

Но она все-таки надеялась его уговорить.

– Выгоды нет, но в этом есть польза для мира, для всех людей.

– Мы не люди, мы лисы. У мира свой путь, у нас – свой, – недобро оскалившись, заметил Юнвэй.

– Перерождение в лису – неблагое перерождение, – горячо заговорила Фанлань. – Это печать проклятия, которое лежит на нас за грехи в прошлых жизнях. Но мы можем раскаяться.

– Лично я каяться ни в чем не собираюсь, – отвечал Юнвэй. – Мне и лисом быть неплохо. Неужели сравнишь ты нашу нынешнюю жизнь, исполненную силы и могущества, с жизнью таких вот червяков?

И он показал на Сяо Гу.

Ого, всемудрейший Лао-цзы! Это, значит, он червяк? А как же разговоры о том, что он избранный, что он Нео и вообще супермен?

– Брат, неужели ты не хочешь спасения? – в голосе Фанлань звучали умоляющие нотки. – В будущей жизни…

– Что толку мне от будущей жизни, если в той жизни я не буду помнить даже, как меня раньше звали? – прервал ее брат. – К тому же я вообще не верю в перерождения.

– Опомнись, брат! – слабо крикнула Фанлань. – Или ты и в Будду не веришь?

Лис ненадолго задумался, потом улыбнулся.

– Похоже, ты права. Я и в Будду не верю.

Глаза Фанлань расширились, словно от резкой боли.

– Мне больше по душе даосские суеверия, – продолжал между тем Юнвэй.

Фанлань кусала губы, не в силах решиться на последний шаг. Наконец она выдохнула, и синие глаза ее метнули молнию.

– И все-таки я твоя сестра. Ты пропустишь нас! – с угрозой крикнула она.

– Прости, сестричка, тут я бессилен, – вздохнул Юнвэй.

Фанлань заломила руки.

– О, я несчастная, – пробормотала она. – Что же мне делать?!

– Возвращаться назад, – сказал брат.

– Никогда!

Фанлань сжала зубы, выпятила вперед подбородок, и взгляд ее потемнел. В глазах ли́са блеснул багровый огонь, и он сделал шаг вперед…

Сейчас начнется, милосердная Гуаньинь, понял Сяо Гу и бросил взгляд по сторонам. В нескольких шагах от него была уютная ниша. Вот бы где спрятаться, пока демоны выясняют между собой отношения, только как до нее добраться?

20. Совет Восьми

Они сидели в кабинете отца. На стенах висели древние свитки, написанные лучшими художниками Китая, но сегодня они не радовали глаз Мэй Линь. Похоже, они больше ничей глаз не радовали.

Случилось самое плохое, то, чего Мэй Линь боялась больше всего на свете: отец все-таки решил собрать совет.

Это было хуже всего. Если бы все дело решал он один, еще можно было бы надеяться. Отец любит ее и гордится ею, она бы сумела его уговорить, он бы ей не отказал.

Но если решать будет совет, Алекс обречен.

– Зачем ты делаешь это? – спросила Мэй Линь, поднимая глаза. – Зачем ты собираешь совет?

Старый даос помолчал, хмурясь. Сейчас он казался не могущественным патриархом, но лишь обычным стариком, удрученным обрушившимися на него несчастьями. Он многое бы отдал, чтобы уклониться от этого разговора, но как не ответить любимой дочери? А если и ответить, поймет ли она его?

– Вопрос слишком серьезный, – наконец молвил он. – Я не могу решать его в одиночку…

Мэй Линь перебила отца. Перебила, забыв почтительность и ритуал, но до ритуала ли сейчас, когда такие дела творятся?

– Ты же знаешь, что они скажут! – крикнула Мэй Линь. Глаза ее сверкали, на щеках выступил румянец. Старик поневоле залюбовался ею: в гневе она была прекрасна. – Они велят выдать его лисам!

– Мы поступим так, как решит совет, – отвечал отец. Вид у него сделался непреклонным.

Секунду дочь смотрела на него потемневшими от ярости глазами. Он выдержал этот взгляд, не отведя глаз. Правда на его стороне, ему не в чем себя упрекнуть.

Мэй Линь прочитала его мысли и отвернулась. Они молчали несколько секунд, но секунды эти тянулись бесконечно.

– Ты просто умываешь