Ревизор: возвращение в СССР 43 - Серж Винтеркей

должен был заниматься вашим вопросом, оказался на неделю на карантине, у нас тут один сотрудник ветрянкой заболел, – пояснил он, – и всех, кто ранее не болели, на карантин на неделю отправили. Так что договор с вами поручили заключить товарищу Герхард, а у него сейчас встреча. Вам нужно будет подождать минут пятнадцать-двадцать. Примите мои искренние извинения за эти неудобства.

– Ничего страшного. Мы подождем, конечно, – вежливо ответила Галия.

– Располагайтесь здесь, пожалуйста, – сказал Дитрих Стейниц, приглашая их в просторную комнату с овальным столом и стоящими вокруг мягкими стульями. – Желаете чай или кофе?

Галия с Ксюшей, немного смущаясь, попросили кофе. Дитрих кивнул и буквально минут через пять пришел с подносом, на котором стоял кофейник, две чашки, а также вазочки с печеньем и конфетами.

– Я не спросил, понадобятся ли вам сливки или сахар, поэтому принес и то, и другое, – пояснил дипломат.

– Спасибо! – кивнули синхронно Галия с Ксюшей.

– Еще раз прошу прощения за вынужденное ожидание. Если что-то понадобится, я в соседнем кабинете, – сообщил Дитрих, уходя.

– Здорово-то как, – тихонько прошептала Ксюша, добавляя в кофе сливки и беря из вазочки печенье.

Глава 21

Москва, Лубянка

Зачитал свой небольшой доклад, поблагодарил всех за внимание, спросил, есть ли вопросы. Ну кто бы сомневался…

Тут же последовал первый вопрос со второго ряда:

– Скажите, товарищ Ивлев, я правильно понимаю, что вы считаете, что экспорт газа и нефти в целом может быть хорошим делом для советской экономики, только если деньги пускать на те цели, что вы указываете?

– Совершенно верно. Выгода будет только в том случае, если мы будем расходовать получаемые за счет экспорта энергоресурсов средства сугубо на цели решения товарного дефицита в советской экономике и развития инновационных предприятий. Потому что у нас очень большой потенциал по экспорту и нефти, и газа. И, учитывая тот рост цен на нефть, который, я уверен, сохранится ещё длительное время, как бы и не все следующие десять лет, у нас может возникнуть соблазн решать все возникающие в экономике проблемы за счёт денег, выручаемых за экспорт нефтегазовых ресурсов.

Но, к сожалению, опасность, что проистекает из такого поведения, тоже совершенно очевидна. Такое затыкание дыр намного уменьшает стимулы эффективно заниматься всеми другими секторами экономики. К чему, если очередная партия денежек за нефть и газ поступила с Запада и на неё можно решить все проблемы? А потом однажды партия денег резко уменьшится, потому что цены на нефть и газ упадут, а мы уже не сможем так же эффективно хозяйствовать, как раньше, отвыкнем. Или и вовсе, поняв, как мы глубоко завязли в этой схеме, Запад просто объявит бойкот нашим нефти и газу… На Западе очень любят всякие бойкоты…

Это очень большая опасность, которая может сильно ударить по экономике. Это вызов, на который нужно давать правильный ответ…

Хотел бы я рассказать им про «норвежскую болезнь», которую сейчас и описал в нескольких словах. Но к сожалению, это название появится в экономической науке только после семидесятых, когда в норвежской экономике возникнут многочисленные проблемы именно из-за вот такого затыкания всех дыр деньгами, вырученными за газ и нефть… А пока что все, что я сказал – это чистая теория…

Вопрос с первого ряда:

– Поясните, в чем выгода экспорта не сырой нефти, а продукции глубокого передела? Вы об этом вскользь упомянули...

– Тонну нефти мы можем продать за пятнадцать или двадцать долларов по нынешним ценам. А установив соответствующее оборудование, за продукцию из этой же тонны – уже двести или даже и четыреста долларов... Разница цен понятна?

И тут же еще один важнейший вопрос... Трубопровод, по которому идет нефть, легко разрушить или попросту перекрыть, если западные страны с нами поссорятся. А самый выгодный экспорт нефти именно по трубопроводу, это самый дешевый вариант для страны-экспортера. Экспортировать можно и танкерами, но перевозка обойдётся значительно дороже, а значит, и прибыль резко сократится. А продукцию нефтехимии все равно, чем везти. Учитывая высокую стоимость, доля транспортных расходов все равно очень невелика. Соответственно, намного сложнее перекрыть маршруты поставок этой продукции.

Еще штук пятнадцать вопросов, и, наконец, меня отпустили.

***

Москва, посольство ГДР

– Как думаешь, долго нам еще ждать придется? – спросила Ксюша Галию, беря еще одно печенье. – Уже больше часа сидим ведь.

– Да я и сама удивляюсь, – кивнула подруге Галия. – Паша рассказывал, что в посольствах все строго, опаздывать очень нежелательно. А немцы так вообще о пунктуальности очень заботятся. А тут…

– Может, не только нашего сотрудника на карантин посадили? – предположила Ксюша. – Если сразу несколько человек, то понятно, что трудно заменить. Но я все равно не пойму, как встреча с кем-то может так долго длиться? Тем более, что Дитрих говорил про пятнадцать минут. А сам уже третий раз нам кофе с печеньем принес недавно. Хотя кофе очень вкусный, конечно, тут ничего сказать не могу, – улыбнулась она.

– Тебе не вредно его столько, кстати? – усмехнулась подруге Галия – Максимка не заснет ночью, смотри.

– Знаю, но удержаться вообще не могу, – смутилась Ксюша. – Кофе очень люблю. И так редко его получается пить… А чтоб такой вкусный, вообще первый раз. И печенье чудесное…

– Да, печенье вкусное, – согласилась Галия. – Я уже так наелась им, что обедать сегодня не буду точно. А может даже и ужинать.

– Ага, я тоже объелась уже, – Ксюша довольно откинулась на стуле. – А на работе тебя не заругают, что так долго отсутствуешь? – спросила она Галию через минуту.

– Нет, – помотала та головой. – Меня Ольга Вениаминовна до конца обеда отпустила. Как чувствовала. Я хотела на два часа отпроситься, до двенадцати, но она настояла.

– Повезло тебе с начальницей, – одобрительно кивнула Ксюша.

– Это точно. Я каждый день почти об этом думаю, – подтвердила Галия. – Она такая опытная, и учит всему… И доброжелательная. И поддерживает меня очень, про каждую мою инициативу начальнику рассказывает, не пытается себе все лавры забрать, хотя могла бы запросто. Что бы я сделала?

–