Союз Тигра и Дракона - Ольга Михайлова

совершенно изнурённым. Зачем ему нужен запах железа от кузнецы? Почему, чтобы проехать мимо мыловарни, приходилось затыкать пальцами нос? От смрадного же зловония костяных же промыслов голова болела несколько часов! Даже мимо гончарной мастерской и то проехать было затруднительно: раньше Сюаньжень и не замечал запаха мокрой глины, теперь же она тоже сильно ощущалась и противно щекотала нос.

Что до странных запахов, исходивших от людей, за время пути Сюаньжень научился вычленять пять разных их оттенков: испуга, гнева, злости, зависти и презрения. С двумя последними вышел любопытный случай, когда ужиная в придорожной гостинице, Сюаньжень заметил двух разряженных девиц со служанкой. Сам он никогда не поднимал глаза на девиц, считая, что с его физиономией глупо рассчитывать на женское внимание, но сейчас, сидя лицом к окну, просто услышал разговор двух подруг.

Девицы обсуждали какую-то Чжу, которой повезло выскочить замуж за самого господина Ляна, а ведь ни умом, ни красотой она никогда не отличалась. Сюаньжень вздохнул. Зависть всегда была смесью восхищения, тоски и негодования на чужое превосходство. Тихая, как змея в траве, раньше для Сюаньженя она проступала шёпотками родни за спиной, и внешне невинными замечаниями матушек. «Ему так повезло», «Он этого не заслуживает», — слышал он, сдав уездный экзамен, словно не усилия и настойчивость лежали в основе его успеха, а исключительно случайная слепая удача, которая еще и намного превосходила его достоинства. «Я, конечно, рад за тебя, но ты же понимаешь, что это просто случайность…», — обронил его братец, «Не вижу в этом ничего особенного», — сказал тогда второй.

Но сейчас Сюаньжень не столько слушал слова, — сколько вдыхал запахи, и запах зависти оказался самым смрадным из вдохнутого им за последние дни. Нужник и то ароматнее! Однако в зловонии зависти встряло еще что-то, чего Сюаньжень не понял. Он обернулся и, точно на стену, напоролся на взгляд служанки. Она, как ни странно, была куда красивее знатных девиц, и издалека молча озирала свою госпожу и её подругу, и выражение её глаз было красноречивее любых слов. Это было презрение. У него был странный запах крови, мокрой речной гальки и снега. Точнее, оно пахло окровавленным льдом.

И Сюаньжень с горечью понял, если его обоняние не придёт в норму, он будет обречён до конца жизни есть в одиночестве.

Глава 6

«Гэ» 革 Смена

Новый день стирает границы ночи.

— Всё это, однако, так странно, — воровато оглянувшись на кухонную дверь, прошептала Юлань, служанка молодой госпожи Ван Лимэй. — И я уверена, неспроста. Помяните моё слово, не иначе как госпожа Мин решила избавиться от этой Чжао Ши и её приблудного сынка!

— Да уймись ты! — рассерженно перебила юную болтушку пожилая служанка Ли Сунь, ведавшая кухней и запасами продуктов в доме. — С чего ты это взяла?

— Сами посудите! Мыслимое ли дело: и двух месяцев не прошло, как они появились в доме, а уже из нищей приживалки эта Чжао Ши стала компаньонкой госпожи. Переселили их с сыном в восточные покои, велят подавать им господскую еду, угли в их жаровнях не переводятся. Так и этого мало! Малец-то этот, — всё не возьму в толк, как его величать-то? — так этот юнец все вечера у госпожи проводит. И потчует его она лучшим чаем, и велит наилучшее печение подать да сладости отборные ему готовить! И целыми вечерами слушает его игру на флейте, да стихи сочинять просит. И даже велела ему называть себя матушкой! Каково, а? Но я вам прямо скажу — она недоброе задумала.

Ли Сунь, во время разговора мерявшая рис, опустила мерку и побледнела.

— Что ты несёшь, Юлань?

— А то вы сами не понимаете⁉ Она нарочито их привечает, чтобы привыкли, а когда они опасаться её перестанут, живо им яда сколопендры подсунет. Все слуги об этом судачат.

— Вздор несут, — Ли Сунь вновь принялась за рис, — с чего ей так поступать?

— Так это же ясно: эта Чжао у неё господина Ван Мао отбить пыталась, а мальчишка её — сынок хозяина, это же сразу видно. Какая женщина это стерпит? Ясно, она только и ждёт часа, чтобы с ними счёты-то за мужа свести.

Старуха Ли Сунь усмехнулась.

— Чушь… Госпожа Мин, может, и любила господина… год после свадьбы. А после, иначе, чем раздобай да придурок его не называла. Тихо, конечно, себе под нос и не при детях, но уж лет десять минуло, как господин Ван Мао в покоях супруги не показывается, и госпожа даже не интересуется по утрам, ночевал ли он в доме. Ну а коли любви у неё к господину давно не осталось, что ей за дело до его былых связей?

Слова её, спокойные и холодные, немного остудили пылкие фантазии молоденькой служанки. Она бросила на дуршлаг креветок, и задумчиво поинтересовалась.

— А почему этот молодой Чжао…

— Госпожа велела называть его молодым господином Ван Шэном.

— Хорошо. А почему давеча госпожа так уговаривала молодого господина Ван Шэна в столицу, в Чанъань, ехать?

— Надеется, что он сдаст экзамен. Да только многие туда ездили, и все только время и деньги зря потратили.

С наступлением холодов в судьбе госпожи Чжао и её сына действительно произошли немалые благие перемены. Госпожа Мин, поближе познакомившись с Чжао Ши, нашла её достаточно милой и образованной, к тому же сведущей в рукоделии. Общение с ней было приятней общения с дочерьми, и Чжао Ши скоро и вправду стала компаньонкой госпожи.

Что до Чжао Шэна, то он очень скоро занял столь прочное место в семье, что удивился даже господин Ван Мао. Госпожа сама приказала челяди звать его семейным именем, тем самым наделив его связями и силой их рода, и, судя по всему, явно благоволила к новому члену семьи.

Сам Шэн не видел для себя иного поприща, кроме государственной службы. Иного для молодого человека аристократической семьи, в общем-то, и не было. И получив от старшей матушки Мин приказ попытаться сдать государственный экзамен, он направился в столицу. От удививших всех в доме щедрот госпожи Мин, её названному сыну дали повозку с парой лошадей, вознице было приказано доставить господина в Чанъань.

Путь занял две недели, и по дороге Шэн думал вовсе не об экзаменах. Год назад с ним произошла достаточно странная история. Они бродили с монахом Ляном по