Суворов — от победы к победе - Сергей Эдуардович Цветков

за неудачную демонстрацию переправы с чувствительными потерями: «Демонстрации — игра юно-военных». Особо отметил храбрость Милорадовича, который под Басиньяной шел в атаку со знаменем, сломал саблю в рукопашном бою и потерял под собой двух лошадей.

На этом Александр Васильевич посчитал, что дух армии восстановлен.

После Басиньяны Суворов изменил план действий. Все войска получили приказ вновь переправиться на левый берег По и двигаться на запад вдоль реки. Причиной этого решения стало письмо австрийского императора, который «достоверно» сообщил Суворову, что Макдональд не покинет Неаполитанского королевства, а к Моро через Швейцарию идет 25-тысячный корпус с Рейна. Оба известия оказались ложными. Но, не зная правды, Суворов заставил и Моро изменить свои планы. В результате французы начали отступление к Генуе через Нови. Преследуя их, Багратион и австрийцы одержали победу при Маренго над 7–8 тысячами французов, отомстив за Басиньяну.

Суворов не преследовал Моро, продолжая идти к Турину. На этот раз он поступил против обыкновения, предпочтя захват города преследованию неприятеля. Объяснялось это тем, что Суворов хотел отрезать подход к Моро мифических подкреплений из Швейцарии. К тому же в Турине содержались огромные военные склады.

Из-за жары Суворов ехал то верхом, то в старомодной карете, купленной им у казаков. Карета была запряжена обывательскими лошадьми, кучером подрядился один из местных крестьян, на запятках стоял кривой повар Мишка. Чем не фельдмаршальский экипаж! Эти-то «немогузнайки» то и дело и опрокидывали карету, из-за чего Суворов ходил с ушибами и подбитым глазом. Русские войска давно привыкли к тому, что у Суворова в походе не было ничего своего, но австрийцы с любопытством смотрели на «ковчег» главнокомандующего. Свой штаб Александр Васильевич часто рассылал с поручениями, так что при нем порой оставался один казак. С ним Суворов уезжал верхом далеко вперед, слезал с лошади, ложился невдалеке от дороги в тени виноградника или дома и смотрел на проходящие войска. Иногда неожиданно выезжал на дорогу и пристраивался к полку, беседуя с солдатами. Те прибавляли шагу, теснились вокруг него.

Под Турином донской атаман Денисов обратил внимание А. Горчакова, что дальше так фельдмаршалу ехать нельзя — в городе неприятель. Горчаков отвечал, что не смеет советовать главнокомандующему. Тогда Денисов загородил Суворову дорогу и вызвался сам съездить к Шателеру, который осаждал Турин. В это время вокруг них начали ложиться ядра. Денисов без дальнейших разговоров схватил Суворова поперек туловища и побежал с ним в сторону. Александр Васильевич вцепился ему в волосы, называя «проклятым», и просил объяснить, что делает атаман. Денисов донес свою ношу до первого фонтана и опустил на землю. Ведь его сиятельство жаловались на жару? Александр Васильевич с недовольным видом привел себя в порядок, но ничего не сказал. Он провел ночь в ближайшем доме, назначив наутро штурм.

В город были посланы парламентеры. Комендант Турина Фиорелли отвечал им на предложение сдаться: «Атакуйте меня, тогда буду отвечать». Но он переоценил свои силы. Как только начался штурм, жители впустили союзников в город так быстро, что многие французы не успели укрыться в цитадели. Штурм перешел в бурную встречу Суворова с иллюминацией.

Фиорелли решил внести свою лепту в освещение Турина и всю ночь бомбардировал город. «Досталось жестоко черепице крыш», —шутил Александр Васильевич в донесении. Однако угроза пожаров была серьезной. Суворов пригрозил коменданту выставить под огонь пленных. Только тогда бомбардировка прекратилась.

Одновременно с Турином были захвачены Алессандрия, Феррара и миланская цитадель. Павел приказал Суворову не допускать австрийских поползновений на Сардинию и восстановить в ней королевскую власть. Суворов начал формирование 40-тысячного войска Сардинского королевства. В городах было вооружено 26 тысяч милиционеров.

Пока что весь ход кампании не нравился Суворову. Он писал Разумовскому, что из-за австрийской кордонной системы в Италии уже погибли Вурмзер[70] и другие австрийцы, а Бонапарт без нее победил; что ему, Суворову, придется также погибнуть, ибо «недорубленный лес опять вырастает». «Спасителя ради, не мешайте мне!» — заклинал он Разумовского противодействовать интригам в Вене против него. Здесь Александр Васильевич лукавил: «недорубленный лес» почти вдвое уступал его силам, а ход войны складывался подобным образом по многим причинам, в том числе и из-за отсутствия у Суворова хорошо поставленной разведки.

Австрийцы в свою очередь жаловались на грабежи русских. То, что это действительно было серьезной проблемой, видно из распоряжения Суворова иметь в хвосте каждой колонны по взводу драгун и десятку казаков для отлавливания мародеров. Русские солдаты, воспитанные на войнах в Турции и Польше, где грабеж представлял собой законную добычу, не стеснялись и в Италии. Однако грабежи во многом были вызваны неорганизованным подвозом продовольствия, находившимся в руках австрийцев. Так, Багратион однажды силой захватил чужие подводы, потому что его солдаты уже три дня не получали горячей пищи. В другой раз сам Суворов увидел русских солдат на берегу реки едящими хлеб и зачерпывающими ложками воду из реки.

— Что вы, ребята тут делаете? — спросил Суворов.

— Итальянский суп хлебаем, ваше сиятельство.

Александр Васильевич слез с лошади и, похлебав вместе с ними хлеб с водой, очень похвалил итальянский суп:

— Теперь сыт, совсем сыт.

И, садясь на лошадь, добавил:

— Французы близко, у них есть хорошая приправа.

Полностью довольным ходом дел был пока один Павел. Царь справился, сколько в Военной коллегии имеется готовых орденов св. Анны (их оказалось 500) и отослал все Суворову, «в его волю».

До сих пор активные боевые действия велись только в Северной Италии. Австрийские войска в Германии и Швейцарии, несмотря на то что численно превосходили французов, действовали крайне нерешительно. Эрцгерцог Карл дожидался подхода корпуса Римского-Корсакова, планируя совместный поход в Баварию. «Вы победили и остановились, —журил Суворов генерала Гадика в Швейцарии, — забились в унтеркунфт и принимаетесь за нихтбештимзагерство».

Зато в Парфенопейской республике разгоралась гражданская война, дикая по накалу страстей с обеих сторон. Отрядам сторонников республики, отправлявшим на виселицу дворян и духовенство, противостояла армия кардинала Руффо, набранная из преступников и другого сброда и резавшая всех без разбора. Король Фердинанд, оставленный Венским двором, обратился за помощью к русскому императору. Павел поручил Суворову восстановить Неаполитанское королевство. Эскадра Ушакова также была двинута к Южной Италии. В Неаполе высадился русский десант из 500 человек под командой капитан-лейтенанта Белле, который соединился с Руффо.

Что касается Макдональда, то он долго не мог двинуться на помощь Моро из-за восстания у себя в тылу. Только 14 мая его войска вошли во Флоренцию, 18-го в Лукку, где они отдыхали до 29 мая, ожидая подхода подкреплений. В целом под началом Макдональда находилось 55 тысяч человек.

Суворов располагал не более 35 тысячами