Идеальная помощница для орка-мэра - Татьяна Озерова

Что он меня спросил?.. Служебная квартира?..

— Да, конечно, — поспешно ответила я. — Это... это гораздо больше, чем я могла ожидать. Спасибо. И за повышение. Особенно за аванс.

Я невольно поправила воротник своего нового платья и замерла от того, как его взгляд проследил за моим жестом.

— Вам очень идёт, — пристально глядя на меня, произнёс мэр. — Подчёркивает вашу нежную красоту.

Я распахнула глаза, потрясённо встречая его взгляд, но не находила в нём ни тени насмешки. Он смотрел на меня спокойно и прямо.

— Ты очень красива, Тина, — неотрывно глядя на меня, произнёс мэр. — И очень умна. Редкое сочетание. Особенно с твоей памятью. Дополненной исключительным вниманием к деталям и талантом к систематизации.

Я покраснела от его неожиданного перехода на «ты» и особенно от его слов. Он совершенно застал меня врасплох. Почему он?..

И всё же, глядя на него, я не чувствовала подвоха. В его глазах светилось лишь спокойное, почти аналитическое признание факта.

Это странным образом успокоило меня. Не было в его словах привычной слащавой лести, которую я слышала от мужчин в академии.

— Благодарю вас, — тихо ответила я, и на этот раз голос не дрогнул.

Он отпил воды, его взгляд переместился на вид из окна, что дало мне передышку, а затем снова вернулся ко мне.

— Когда ты училась в академии, — продолжил он, — что тебе нравилось больше всего? Помимо цифр и отчётов.

Вопрос застал меня врасплох. Никто не спрашивал меня об этом. Никогда. Не совсем понимала смысла его беседы со мной, куда он хочет её вывести.

Мэр смотрел на меня выжидающе. Надо отвечать.

— Я... — я обвила пальцами ножку бокала. — Мне очень нравилось разбирать старые механизмы. Часовщик в нашей улице отдавал мне сломанные карманные часы, паровые приборы... Всё, что считал хламом. Мне нравилось находить сбой. Понимать, какая шестерёнка не сцепляется, какая пружина ослабла. Возвращать вещам... порядок.

Я произнесла это тихо, ожидая усмешки. Но он вдруг кивнул, и в его глазах вспыхнул интерес.

— У меня был похожий случай, — сказал он, и его низкий голос приобрёл новые, более глубокие нотки. — В четырнадцать я нашёл на свалке сломанный паровой котёл от старого трамвая.

Мои брови удивлённо взлетели вверх, а он дёрнул воротник, расстегивая верхнюю пуговицу, и побарабанил крупными пальцами по столешнице.

— Я целый месяц по вечерам пытался его восстановить. Взорвал его, в конце концов, — он усмехнулся. — Чудом уцелел, вовремя спрятался за балку. Как пол квартала не снёс, до сих пор удивляюсь. Но я понял принцип. Понял, где ошибся.

Я смотрела на него, и что-то внутри перевернулось. Всемогущий мэр, чьё слово решало судьбы города... когда-то возился со старым котлом на свалке. И даже взорвал его.

Он говорил о неудаче так просто, без тени смущения. Как о чём-то обычном. Я представила его подростком, с измазанными в саже руками, и не смогла сдержать улыбки.

Мои плечи сами собой расслабились. Напряжение незаметно стало уходить.

Вдруг он стал ближе. Проще. В конце-концов, он тоже когда-то пачкал руки машинным маслом и терпел неудачи. Эта мысль была такой неожиданной и такой тёплой, что мне стало легче дышать.

Кажется, я понемногу переставала его бояться. По крайней мере, уже не было того всепоглощающего страха, что сковывал меня раньше.

— Клапан сброса давления, — вдруг вырвалось у меня. — Вы, наверное, забыли его проверить. Или он был заклинен.

Он глянул на меня с удивлением, а затем рассмеялся — негромко, но искренне.

— Именно так. Заклинило, — в его глазах светился неприкрытый интерес, — откуда ты знаешь о клапанах сброса?

— Я читала, — пожала я плечами, чувствуя, как разгорается азарт. — И... я считаю, что схема двойного резервирования, которую используют в новых котлах, неэффективна. Она лишь создаёт иллюзию безопасности, но увеличивает сложность и точки отказа.

Мы проговорили ещё несколько минут.

Я даже как-то и забыла о своём стеснении, о роскошной обстановке.

Даже начала спорить с мэром о паровых схемах, и он слушал меня — действительно слушал, кивая, иногда задавая точные, проницательные вопросы.

— Из тебя вышел бы блестящий инженер, — заключил он, и в его голосе звучала неподдельная уверенность.

От этих слов мне стало так тепло… И вместе с тем горько. Жаль, что не получилось доучиться.

Впрочем, размер аванса намекал, что у меня теперь есть шансы, пусть и через несколько лет, самостоятельно оплатить учёбу в академии. Странно, что это только сейчас пришло мне в голову, но эта мысль очень сильно воодушивила меня.

— Такой же аналитический подход я увидел сегодня в Цеху, — между тем, продолжил мэр, внимательно глядя на меня. — Информации было очень много, разной и противоречивой. Когда ты взяла папку с документами, выглядело так, что ты точно знала, что именно искать. Действительно знала?

Глава 13. Беседа

Воодушевлённая его похвалой, я с жаром принялась объяснять.

— В их словах с самого начала что-то не сходилось, — начала я. — Во время инспекции я обращала внимания на нестыковки и думала, где их легче всего было бы проверить. Но вы правы. Информации было слишком много. Документы тоже на первый взгляд были в порядке. Их комплект казался полным. При этом чего-то не хватало.

Я посмотрела в окно, стараясь объяснить покороче, не теряя суть.

— Если сотни раз собирать и разбирать одни и те же часы, — подобрала я, наконец, пример. — То, глядя на россыпь деталей, будет незаметно, если убрать, скажем три мелких болтика. Но ощущение неправильности будет. Здесь примерно так же.

Я помедлила, бросив на мэра быстрый взгляд, но он кивнул, и я продолжила:

— Пока они отвечали на ваши вопросы, я думала о том, что именно они хотели бы спрятать. Ведь они не могли не предоставить инспекции полный пакет документов. Это было бы прямым признанием того, что они что-то скрывают. Поэтому я искала то, что на виду, но отодвинуто с глаз.

Пожав плечом, я поспешила закончить мысль.

— Та папка… мне показалось странным, что она лежит не так, как остальные. Будто её специально отодвинули за ящик. Посмотрела. Цифры не сходились. Я стала искать, куда делась разница, и нашла второй платёж. А потом...

Я продолжала говорить. Он внимательно слушал, не перебивал.

Когда