Смерть в июле и всегда в Донецке - Дмитрий Александрович Селезнёв

как у покойника… Ростик и лежал покойником. Его тело обесцветилось, ссохлось и затвердело — я почувствовал это, когда, прощаясь, положил ему руку на живот. Было очень странно смотреть на него и понимать, что совсем недавно это был человек, любящий жить, балагурить, хвастаться и болтать. И теперь с ним не созвонишься, не встретишься, не поделишься сокровенным. Теперь тебя и его разделяет уже не пространство, а тонкая, но неопредолимая грань измерений, и между нами будет не 12 лет, а больше, и этот разрыв будет постоянно увеличиваться. Да и сам отсчёт времени для нас уже совершенно разный.

Произнесли поминальные речи, затрещали прощальные залпы — Ростика хоронили с воинскими почестями. После того, как гроб вложили в землю и закопали, под прощальный марш славянки прошагал по гравию почётный караул.

Позже я узнал подробности твоей гибели, Ростик. В составе съёмочной группы ты поехал снимать работу «Града». Рядовой выезд, ничего такого особенного для войны. До нулевой линии было около десяти километров. Но оказалось, вас вёл вражеский беспилотник. Прилетела ракета, начинённая кассетами. «Ой, бля…» — наверное произнёс ты, когда она разорвалась над головой. Несколько раскалённых осколков попало тебе в живот, но смертельным оказался один, маленький осколок, который врезался сверху под ключицу и подобрался к сердцу. Тебя спасали, тебя стабилизировали, но ты умер уже в эвакуации, и мысль, что тебе всё это время было больно, для меня невыносима.

Пропал, погиб друг мой Ростик в маковых полях войны. Упал, забылся смертным сном…

И в этом сне Ростик преображается. Он открывает глаза, поднимается из гроба, его румяное и бородатое лицо улыбается. Ростик становится большим, огромным, он раздувается, как облако, отрывается от земли и летит.

Летит над землёй Журавлёв — облако в солдатских штанах. Распластались под ним зелёные квадраты перепаханных железом, прожжённых окурками прилётов полей. Ползут внизу змейки траншей, плывут разрушенные дома и посёлки, тянутся ровные линии ободранных лесопосадок. Идут на земле бои, курятся чёрные дымы, рвётся, как бумага, железо, бойцы падают, оседают, роняют автоматы. И распускаются внизу каплями алой крови, русской крови, маки.

Летит Журавлёв, хохочет. А-ха-ха-ха! Угу-у! Ага-а! О-ох! Рычат танки, бахают пушки, свистят снаряды, плюются огнём дула. Стреляют «Грады», «Смерчи», «Ураганы» — всё ему нипочём.

Летит Журавлёв над Донбассом, улетает от нас в страну теней и грёз, в страну печальных холмов и сумрачной юдоли. А здесь война продолжается. Вы спросите, когда она закончится? Отвечу. Никогда. Никогда эта война не закончится.

Что же дать Журавлёву в дорогу?

Может, книжку?

Вклейка