Россия и мир в 1954 году. Роман-досье в биографиях, фактах, событиях, датах и цифрах - Николай Владимирович Переяслов

Потянулись долгие дни ожидания, наполненные непривычной для заключённых свободой и неотступным чувством тревоги и близкой беды.

Наконец, 22 июня местное радио сообщило, что требование восставших принято, и в Кенгир для встречи с инициативной группой восставших уже едет член Президиума ЦК КПСС. На самом же деле руководство лагеря готовило жестокий разгром восстания.

24 июня, по указанию министра внутренних дел СССР С. Круглова, в лагерь прибыли пять танков Т-34 и переброшенный из-под Куйбышева (нынешней Самары) полк МВД. А уже 26-го, в 3 часа 30 минут, началась войсковая операция. Через заранее сделанные проломы во внешнем ограждении на лагерь двинулись танки. При этом только один танк вышел из строя, провалившись в вырытую заключёнными яму, остальные ворвались на территорию восставшей зоны и начали беспощадную расправу над бунтовщиками. Их давили гусеницами и расстреливали из автоматов. По данным производственно-плановой части кенгирского отделения лагерей, всего во время подавления восстания было убито и ранено более 700 заключённых. В различной степени пострадали также 40 солдат и офицеров, хотя их ранения не могли иметь серьёзный характер, так как восставшие заключённые были практически безоружными и могли противопоставить автоматам, танковым пулемётам и стальным гусеницам только примитивные подручные средства в виде ножей, заточенных прутьев, камней и палок.

Несмотря на колоссальное неравенство в вооружении, заключённые держались мужественно и отчаянно сопротивлялись. Но поражение было неизбежно. Весь день 25 июня уцелевшие участники восстания пролежали в степи под знойным казахстанским солнцем под дулами нацеленных на них автоматов. 26 июня их заставили разбирать баррикады и заделывать проломы, а 27-го выгнали на работу.

Из рассказа бывшего заключённого кенгирского лагеря Бутковского:

«Я, как и весь наш третий лагпункт, работал на строительстве обогатительного комбината. Сегодня это Джезказган. Там был настоящий интернационал – поляки, латыши, даже японцы и китайцы. Вкалывали мы по 12 часов в сутки, а еда – впроголодь. Почти каждое утро, когда отправлялись на работу, в нашем бараке оставались на нарах покойники.

Но каплей, переполнившей чашу терпения, было даже не это. Толчком к восстанию стал расстрел заключённых, возвращавшихся с работы. Они не выполнили издевательскую команду «лечь – встать». Я шёл в пятой колонне и хорошо слышал раздавшийся впереди треск автоматных очередей.

Нас тут же всех посадили на землю и продержали так часа три. Только поздно вечером, вернувшись в зону, мы узнали, что в первой колонне 16 человек убиты и несколько десятков ранены.

Тогда и началось восстание. Тысячи людей, пришедших с работы, отказались идти в бараки, стали выносить столы и лавки из столовой, возводить баррикады. Наружная охрана не решалась открывать огонь по такой массе, ведь в заложниках оказалась вся внутренняя обслуга, в том числе несколько десятков контролёров, оперуполномоченных. Был захвачен хозяйственный двор с кузней, мастерскими, складами продовольствия. Сделали подкоп в соседний лагпункт, разрушили ограду тюрьмы. Содержавшиеся в камерах и карцере были освобождены. В их числе оказался и бывший полковник Кузнецов. Именно он возглавил повстанческий комитет…

Оружия не было. Это потом его нам приписали, чтобы оправдать расправу.

В ночь с 25 на 26 июня меня разбудил рёв двигателей и автоматные выстрелы. Мы были захвачены врасплох. Снайперы «сняли» дежуривших на баррикадах, и нас никто не предупредил.

Все стали выбегать из бараков, чтобы обороняться. Но кто же мог подумать, что на безоружных пустят танки! Вначале они стреляли холостыми, но когда зеки подожгли один танк зажигательной бутылкой, открыли огонь на поражение…

Что творилось в то раннее утро между бараками, трудно передать словами. Сплошной стон, крики искалеченных и умирающих. Танки, маневрируя, давили гусеницами людей, а шедшие за «тридцатьчетверками» солдаты косили всех из автоматов, забрасывали помещения дымовыми шашками. Под напором танков и непрекращающейся стрельбы часть заключённых отошла в барак, где находилась сушилка. Дальше бежать было некуда, там и ожидали своей участи.

Часа через три, когда всё закончилось, нас вывели в поле и положили лицом на землю. Я стал молиться Богу и прощаться с жизнью. Вокруг ходили какие-то люди, фотографировали. Потом начали сортировать. Меня определили в похоронную бригаду. И мы четверо суток собирали и свозили к выходу из лагеря трупы и то, что осталось от людей после танковой атаки. Каждый день мы свозили до сотни погибших. А ведь наша похоронная команда была не единственной. Думаю, всего наберется под тысячу погибших…

После того как их засыпали в нескольких больших ямах в 13-м лагпункте, как называли кладбище неподалёку от лагеря, около 200 человек отправили в посёлок Рудники».

Восстание в кенгирском лагере «Степной», как и ряд других мятежей заключённых, было беспощадно подавлено. Но оно вместе с другими вынудило власти ослабить лагерный режим, так что даже на работу узники стали ходить без конвоя, а в некоторых случаях им даже разрешали обзаводиться семьями. Послабления эти в той или иной степени сохранялись до начала 60-х годов.

Нельзя не признать, что кое-где эти послабления едва не привели к воцарению в лагерях криминально-бандитского беспредела.

Так, например, в одном из лагерных пунктов «Каргопольлага» в марте 1954 года организовалась мощная бандитская группа. Несмотря на просьбы администрации лагпункта к руководству ИТЛ оказать помощь по ликвидации этой банды, никакие действенные меры приняты не были. В результате бандиты стали диктовать лагерной администрации свои условия. Под угрозой расправы они требовали от начальника лагпункта различные продукты, в том числе для варения самогона, и требования этих бандитов удовлетворялись. Своевременно изъять или нейтрализовать главарей банды лагерная администрация не сумела, и такое положение в лагерном пункте продолжалось свыше трёх месяцев.

29 июня – 6 июля 1954 года произошли крупные волнения политзаключённых в Кожимском лаготделении «Минлага», вызванные трагической гибелью заключённого Смирнова, который отказался поприветствовать начальника лагеря, за что был водворён в карцер и, находясь там, там покончил с собой. Около 600 заключённых лаготделения объявили забастовку и держали её в течение недели, требуя прибытия комиссии из Москвы для расследования инцидента.

Многочисленные восстания в лагерях, повлёкшие за собой такое большое количество людских жертв, всё же принесли результаты. Ведь был ускорен процесс освобождения политзаключённых, произведено смягчение режима в лагерях. А в 1954 году особые лагеря (а их на это время насчитывалось 12) были ликвидированы полностью.

Большая заслуга всех этих заключённых состоит в том, что они всё же смогли найти в себе силы противостоять лагерному начальству и власти в целом.

Подводя итоги кенгирского восстания заключённых, можно сказать, что, несмотря на большое количество погибших и пострадавших, поставленная восставшими цель всё-таки была достигнута –