Идеальная помощница для орка-мэра - Татьяна Озерова

Когда презентация, наконец, подошла к концу, Торбин сердечно поблагодарил нас. В его голосе звучала неподдельная искренность.

— Это была чрезвычайно продуктивная встреча, господин мэр. Ваши комментарии и идеи вашей помощницы... они открыли нам новые горизонты.

На улицу я вышла вслед за мэром. Он вызвал экипаж, заявив, что я еду с ним.

Пережив ещё несколько обжигающих прикосновений, когда он подавал мне руку, я устроилась напротив него. Воздух, казалось, пропал от того, как близко мы оказались в замкнутом пространстве.

Мэр протянул руку за моим блокнотом с протоколом, и когда я его подала, наши пальцы соприкоснулись. Я вспыхнула румянцем, чувствуя, что не хватает воздуха от близости к нему, высокому, массивному, снова изучающему моё лицо своим пристальным неотрывным взглядом.

Времени, пока он пролистывал мой протокол, хватило, чтобы я пришла в себя.

Но следующие его слова заставили меня снова покраснеть, на этот раз от его сдержанной похвалы.

— Безупречно, Тина, — произнёс он, возвращая мне блокнот, — если тебе поступят предложения о работе в другом месте, я жду, что ты скажешь мне. Я удвою любую предложенную тебе сумму.

Я просто потеряла дар речи, ошеломлённо уставившись на него.

Уголок его красивых губ изогнулся в лёгкой усмешке.

— Благодарю… — выдохнула я и торопливо добавила: — это вряд ли, но даже если… я всё равно откажусь. Мне нравится работать у вас

Глава 16. Будни

Следующие две недели пролетели в вихре, который кружил голову сильнее, чем пары от самых мощных паровых машин.

Моя жизнь раскололась на две параллельные реальности, и обеим управлял он.

Первая реальность — мой кабинет. Моя крепость. Запертая на ключ и магический код дверь отделяла меня от всего мира, оставляя наедине с архивом предшественника мэра.

Это была уже не просто работа по наведению порядка, а настоящее расследование. Я находила не просто недостающие документы, я выявляла целые системные ошибки, встроенные в городской механизм, как заведомо бракованные шестерни.

Слишком низкие цены на уголь для одних подрядчиков и завышенные для других. Странные, ничем не обоснованные преференции гильдии речных перевозок Лайама Хока.

Каждая находка заставляла меня замирать, а по коже бежал холодок.

Я прикасалась к чему-то огромному и опасному. Единственный, кому я могла об этом докладывать, был мэр.

И это вело ко второй реальности, где я существовала в его силовом поле.

Он стал брать меня с собой. На инспекцию новых дренажных систем в доках, на встречу с гильдией архитекторов, на внезапный выезд в район Смоугейт после жалоб на качество воды.

И каждая такая поездка была для меня испытанием и восторгом.

Помню нашу первую поездку в закрытом экипаже.

Пространство было тесным, пахло дорогой кожей, его одеколоном и чем-то неуловимо мужским, что исходило от него самого. Наши колени почти соприкасались на бархатном сидении.

Я вжималась в свой угол, стараясь занять как можно меньше места, но с каждым покачиванием экипажа, с каждым поворотом расстояние между нами сокращалось до сантиметров. Чувствовала исходящее от него тепло, и всё моё тело напрягалось, становясь гиперчувствительным.

Я так надеялась, что он не заметит, как я дрожу…

А потом экипаж остановился, и он вышел первым. Прежде чем кучер успел спустить подножку, он обернулся и протянул мне руку. Его большая ладонь, сильная и тёплая, полностью обхватила мою.

Мэр помог мне сойти, а затем держал мою руку в своей дольше необходимого.

Его большой палец уверенно лёг на моё запястье, прямо над бешено стучащим пульсом. И его взгляд, тяжёлый и внимательный, говорил, что он чувствует эту дрожь, этот учащённый ритм.

Мне стало казаться, что он пользуется малейшей возможностью прикоснуться ко мне. Поправить папку в моих руках, коснуться локтя, направляя в дверь.

Каждое такое мимолётное прикосновение было словно удар крошечной молнии — болезненный, обжигающий и оставляющий после себя долгое, томительное эхо.

И взгляды… Ох, эти взгляды! Он смотрел на меня слишком много. Слишком пристально.

На совещаниях, когда все были поглощены чертежами, я чувствовала его взгляд на себе — изучающий, пытливый, будто он разбирал не только документы, но и меня, слой за слоем.

Он ловил мой взгляд через стол и не отводил его, пока я, вся пылая, не опускала глаза, чувствуя, как по шее разливается предательский румянец.

Работа наполнилась густым, осязаемым напряжением.

Моё влечение к нему, дикое и запретное, отчаянно боролось со старым, глубинным страхом перед его силой, его властью, его природой.

Я ловила себя на том, что засыпаю с мыслями о его руках на моей талии, а просыпаюсь с его именем на губах, ещё до того, как успеваю понять, где я.

А ещё началось самое смущающее и пугающее.

Моё тело начало вести себя странно, выходя из-под контроля. Рядом с ним у меня перехватывало дыхание, а в низу живота зарождалось тёплое, тягучее томление, которое растекалось глубже, заставляя сжиматься внутренние мускулы.

Но хуже всего было то, что стоило ему приблизиться, коснуться меня или просто пристально посмотреть, как я чувствовала, как между ног становится влажно.

Когда я обратила внимание на это в первый раз, то подумала, что мне показалось. Мало ли, вспотела от слишком жаркого помещения.

Но всё же это была иная влажность, только между ног, от которой тонкое хлопковое бельё становилось неудобным, а я ужасно стеснительной.

В очередной раз вернувшись из поездки в экипаже под пристальным взглядом мэра, я зашла в дамскую комнату и, запершись там, с ужасом обнаружила, что кружева на трусиках снова промокли насквозь.

От этого открытия меня бросило в жар стыда.

Что со мной? Я никогда не чувствовала ничего подобного. Это было так неправильно, так физиологично, что я в панике даже подумала, не болезнь ли это? Может, мне стоит обратиться к лекарю?

Только вот логика подсказывала: если бы это была болезнь, она бы проявлялась постоянно.

Но подобное происходило только рядом с мэром, при воспоминаниях о нём, о его близости, о его пристальном взгляде и случайных прикосновениях.

Так прошло две недели. Две недели этого сладкого, изматывающего напряжения, которое стало фоном всей моей жизни.

И вот настал тот день, который, сама того не зная, окончательно расчертил мою жизнь на «до» и «после».

Сегодня я осталась работать в своём кабинете допоздна. Послезавтра должен быть выходной, и я решила, что пока мэр в своей поездке с миссис Элисон, я должна