Повелитель камней. Роман о великом архитекторе Алексее Щусеве - Наталья Владимировна Романова-Сегень

– Все мои проекты временно отклонены, нет денег, – ответил Шехтель. – Включая монумент бакинским комиссарам в Баку.

– Теперь вы, Щусев, – обратился Троцкий к своей второй жертве. – Сколько церквей понастроили, черт знает что такое! Марфо-Мариинскую обитель для прохиндейки Елизаветы – вы? Вы. А памятничек ее муженьку-кровососу? Ильич лично сносил его в мае восемнадцатого.

– Но-но! – нахраписто ответил Алексей Викторович. – Памятник Сергею Александровичу – Васнецов.

– Васнецов, – с укоризной помотал головой не Лев, но Давидович. – Васнецов. Вмиг сдали своего же товарища.

– Так зачем же я буду себе приписывать чужие шедевры?

– Великим князьям вы шедевры, а нашему Владимиру Ильичу что построили? Ярмарочный балаган! Если не сказать похуже. Знаете, как я назвал ваш мавзолей, когда увидел? Захудалый раешник! А если уж крыть, то походит на общественную уборную.

Н. И. Анисимков. Проект мавзолея Ленина

Не позднее 12 апреля 1926

[РГАСПИ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 137. Л. 30]

Алексей Викторович хотел оправдаться тем, что над январским мавзолеем не успели установить высокие пилястры с красивым навершием, но подумал, что оправдываться глупо.

А Троцкий уже добивал его и Шехтеля:

– И мы, товарищи, намерены рассматривать проекты двух ярых врагов советской власти?

– Товарищ Троцкий, вам не давали слово, – заступился за архитекторов Сталин.

– С минувшим прошлым товарищей Шехтеля и Щусева мы когда-нибудь разберемся, – сказал Дзержинский. – Но по состоянию на нынешний день мы имеем только два приемлемых проекта мавзолея Ленина.

– А куда спешить? Объявим второй конкурс! – предложил Троцкий и тут с удовольствием увидел входящую в зал заседаний Совнаркома вдову.

Тотчас для нее нашлось местечко в углу, свой стул уступил Шестаков. Она тихо уселась и как-то слепо окинула взором собрание. А Троцкий воззвал к ней:

– Надежда Константиновна! Поддержите меня! Не дайте сотворить в центре Москвы языческое капище! Скажите слово!

В зале воцарилась тишина. Крупская посидела, положив длани на колени, словно старушка у плетня, да и махнула:

– Ничего я больше говорить не стану. Решайте все без меня.

М. М. Ростковский. Проект мавзолея Ленина

Не позднее 21 апреля 1926

[РГАСПИ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 147. Л. 1]

Медленно поднялась со стула и неторопливо покинула зал.

– Зачем, спрашивается, приходила? – пожал плечами Троцкий. – Затюкали бедную! Так вот, товарищи, я продолжаю…

– Лев Давидович, сядьте! – сердито осадил его Зиновьев.

– Хватит вам тут распинаться, – поддержал Каменев.

– Довольно! Хватит! – раздались еще голоса.

И тут все зароптали, соглашаясь. Троцкий сел, скрестил руки, как Наполеон на Бородинском поле, и насупился.

Заседание медленно стало возвращаться в спокойное русло. Отвергнутые архитекторы смирились со своей участью, утешаясь надеждой на то, что со временем у советской власти будет денег немерено и тогда они возьмут реванш.

Идеи ненужности мавзолея, да и самого Кремля, вылетели в открытые форточки вместе с дымом от множества папирос и трубок.

Перешли к рассмотрению проекта Шехтеля. Когда развернули эскиз, Щусев выдохнул с облегчением – не пойдет! Федору Осиповичу явно отказал вкус. Приземистое основание отделано так называемым бриллиантовым рустом наподобие облицовки фасада Грановитой палаты, только блоки не вытянутые четырехугольники, а квадраты. Три плоские ниши, по типу Итальянского грота в Александровском саду, но приплюснутые. В одной из ниш, вероятно, вход, в другой – выход, а третья, судя по всему, декоративная. Поверху вдоль всего основания – трибуна с надписью во всю длину.

П. П. Беркутов. Проект мавзолея Ленина

11 января 1926

[РГАСПИ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 138. Л. 34]

– Что там написано буковками? – выкрикнул Рыков.

– «Могила Ленина – вечный призыв к борьбе и победам. Бороться и побеждать – наша клятва. Пролетарии всех стран», – зачитал Горбунов.

– Громоздко, – поморщился Бухарин.

– Чрезмерно громоздко, – поддержал Зиновьев.

Над трибуной десять колонн ионического ордера, тоже приземистых, будто сплющенных громадиной лежащей на них пирамиды Хеопса, безусловно заслоняющей Сенатскую башню Кремля полностью. А в основании пирамиды – памятник Ленину, стоящему вполоборота с рукой, вытянутой вправо.

– А Ильич там в какую сторону света указывает? – с ехидцей спросил Бухарин.

– На… на… – стал прикидывать Горбунов. – Получается, на юго-восток, товарищи.

– Это значит, в сторону Рязани, Саратова, – высчитывал направление ленинской руки Ворошилов. – Дальше – Туркмения, Афганистан…

– Индия, – добавил нарком иностранных дел Чичерин.

– Стало быть, начнем продолжение революции с Афганистана и Индии, – произнес Луначарский.

– А когда их завоюем, статую малость развернем восточнее и пойдем на Китай, – ерничал Бухарин. – Потом еще повернем и – на Японию, потом дальше – на Америку.

– А по-моему, все гораздо проще, – вновь возник Ярославский. – Ильич показывает на храм Василия Блаженного. Мол, почему не разрушили скоморошескую безвкусицу? Сколько еще будут в новой России стоять все эти теремочки, все эти тритатушки-тритата?

– Да в том-то и дело! – воскликнул Троцкий. – Я предлагаю…

– Товарищи, товарищи! – рассердился Сталин и громко постучал тупым концом карандаша по столу, а Щусев подумал: вот теперь, после смерти Ленина, председатель Совнаркома – Рыков, то есть номинально он хозяин государства, но фактически вовсю руководит генеральный секретарь партии Сталин. Он даже Троцкому рот затыкает.

Вспомнилось: когда он исследовал мавзолей Тамерлана, то впервые осознал, что Тамерлан был всего лишь эмиром, и усыпальница его называется Гур-Эмир, то есть гробница эмира. А эмир – главнокомандующий, но не царь. Номинально главой государства при Тамерлане был хан из рода Чингизидов. Но эти карманные ханы ничего не значили, и стоило какому-нибудь из них открыть рот, как Тамерлан этот рот затыкал, а то и сразу же менял одного хана на другого.

Получается, сейчас новый эмир Тамерлан – Троцкий, ибо он и председатель Реввоенсовета, и нарком по военным и морским делам, то бишь самый что ни на есть главнокомандующий.

С другой стороны, все твердят, что нарастающим партийным авторитетом пользуется Зиновьев, якобы он становится лидером партии.

А. К. Иванов. Проект мавзолея Ленина

[Из открытых источников]

Но на самом деле наш Тамерлан – Сталин, ибо он ведет себя хозяином, и все относятся к нему как к таковому, а Троцкого это бесит.

И вот еще: Тамерлан означает Железный Хромец, у Сталина тоже одна нога с детства повреждена, и, когда болит, он прихрамывает. И фамилия! Тот был Железный Хромец, а наш – Стальной.

Тут Алексей Викторович вздрогнул, ибо посреди исторических размышлений и аналогий прозвучала его фамилия.

Приступили к обсуждению щусевского проекта. Развернули лист с эскизом, и он увидел, как лица сделались серьезнее, люди