Развод. Проучить предателя - Дарина Королёва

— Это ты всё рассказала Мире про беременность? — рычу я в трубку.

— Какую ещё беременность? — говорит презрительно. — Нет никакой беременности! Я уже решила эту проблему. Знаешь, котик, — она противно хихикает, — мне не нужен нищий старый импотент с геморроем. Я думала, ты богатый успешный бизнесмен, а ты... — она делает паузу, — жалкий подкаблучник, которого жена размазала как таракана. Нечего мне было врать! Между нами всё кончено!

Я швыряю телефон об стену. Он разлетается вдребезги, как моя грёбаная жизнь.

Сажусь в кресло, обхватив голову руками. Что теперь? Домой, где мать с её истериками? На виллу, которую скоро заберёт Мира?

А ведь я реально её недооценил. Думал — тихоня, забитая дурочка... А она... Чёрт! Как она изменилась! Эта осанка, эта уверенность…

В папке с документами что-то ещё. Открываю — и матерюсь в голос. Фотографии моей виллы, подробный отчёт о том, сколько я на неё потратил. Все счета, все переводы через подставные фирмы... И заключение оценщика:

"Рыночная стоимость объекта — 4,5 миллиона долларов".

А под этим — список всех моих автомобилей, записанных на подставных лиц. "Майбах", "Бентли", коллекционный "Феррари"... Твою мать, она что, и до них доберётся?

И везде — везде! — её аккуратные пометки на полях. Ссылки на законы, номера статей, выписки из решений судов по аналогичным делам... Где она нашла таких юристов?

Последняя страница — самая убийственная. Заявление в налоговую о проведении внеплановой проверки. С приложением всех документов о "сером" обнале за последние три года.

Сука... Какая же ты умная сука, Мира! А я-то думал — читает свои дамские романы, возится с благотворительностью, спасает бездомных щенков... Как же я просчитался! Из послушной жены превратилась в акулу бизнеса. Как такое возможно? Да, уж перегнул я палку. И слишком расслабился. Прокололся на интрижке.

Теперь у меня нет выбора... Нужно соглашаться на её требования и разводиться на её условиях. Всё равно как кость в горле: раздел дома, вилла, машины, часть акций — но это лучше, чем вообще всё потерять. На свободе в бедности всё-таки лучше, чем за решёткой. С моими-то связями и "серыми" схемами... Она ведь и правда может упечь меня надолго.

А она сейчас, наверное, нежится на Бали...

Перед глазами против воли встаёт картинка: белоснежный песок, бирюзовый океан, Мира в купальнике на шезлонге, рядом этот её качок с идеальным прессом... Небось наслаждаются жизнью, потягивают коктейли и смеются надо мной. "Бедный Гордей, остался со своей психованной мамашей и слюнявым псом!"

И ведь не поспоришь — реально остался у разбитого корыта.

Дома ждёт мать с её бесконечными претензиями: "Сыночек, ты меня бросил! Ты меня не любишь! Эта твоя шлюха..." И так по кругу, без остановки. Плюс Лорд, который, кажется, окончательно спятил — теперь метит территорию прямо в доме. А ещё эти чёртовы таблетки, без которых я даже в туалет сходить не могу... Кишечник совсем расстроился на фоне стресса. Каждый поход в сортир — как пытка.

Но стоп... А может, не всё потеряно? Я же знаю все её слабые места, все болевые точки. Она же меня любит — двадцать лет любила! Не может такое чувство просто взять и исчезнуть. Ишь как старалась меня зацепить — и костюмчик, и причёска, и любовника молодого подобрала...

Да, точно! Нужно попытаться её вернуть. Она же всегда велась на мои уловки, верила безоговорочно. Надо просто найти правильные слова, разыграть правильную карту... Она ведь внутри всё та же — уязвимая девочка-сирота, которая отчаянно хочет, чтобы её любили. Которая готова на всё, лишь бы угодить.

Это не может не сработать. Главное — правильно разыграть партию. Немного манипуляций, капелька жалости, щепотка обещаний... И птичка сама вернётся в клетку.

ГЛАВА 21

Мира

Первые розы появились в моём кабинете через неделю после той сцены на вилле. Огромная корзина белых цветов — моих любимых. Гордей помнил.

— Выкиньте, — я даже не взглянула на карточку.

— Но там ещё шампанское, — моя новая секретарша Вика неуверенно переминалась с ноги на ногу. — И записка...

— Всё выкиньте.

Через час в приёмной нарисовался сам Гордей — в костюме, свежевыбритый, надушился, с той самой улыбкой, от которой раньше подкашивались колени.

Он вошёл как ни в чём не бывало, держа в руках уже другой букет — нежно-розовых роз, в корзинке, явно не дешевых.

Та-так… Наскреб на веник из последних заначек, видимо.

Лучше бы отложил на адвокатов.

Тошнит от его лукавства. Как зад заполыхал, так сразу засуетился, шёлковым стал и таким романтиком…

От наглости мужа я опешила, но быстро взяла себя в руки.

Как он может быть таким? Спокойным! После всего, что между нами было! После того, как он меня обманывал и считал дурой.

Сразу в памяти, будто молнией, разразились его гадкие слова, сказанные с самым, что ни на есть, издевательским сарказмом:

— Боже, ну что за дура?! Неужели поверила про метель?

— Ну конечно поверила, Кися! И про Париж! Она у меня рохля, верит каждому слову. Любит меня сильно. Какую бы чушь я ни нёс — проглотит и не поморщится!

— Мирочка, нам надо поговорить… — ласково пролепетал Гордей.

— Мне — не надо, — я даже не подняла глаз от документов.

— Послушай, — он присел на край стола — как раньше, в те времена, когда только ухаживал за мной. — Я всё понимаю. Я виноват. Но двадцать лет брака...

— Девятнадцать лет манипуляций, — поправила я. — И год подготовки к тому, чтобы отжать компанию.

— Да брось ты! — он попытался взять меня за руку. — Ты же знаешь, я всегда тебя...

— Что "всегда"? — я наконец посмотрела ему в глаза. — Всегда использовал? Всегда подавлял? "Ты без меня никто", "Куда ты денешься", "Кому ты нужна"... Это, по-твоему, любовь?

Он на секунду замер. В его взгляде мелькнуло удивление.

Притворяется. Конечно притворяется! Сейчас он будет делать всё, чтобы спасти свой зад.

— Ты изменилась, — произнёс он медленно. — Похорошела. Эта новая стрижка тебе очень идёт, и...

— Вон из моего кабинета.

— Но я же...

— Охрана!

— Мира, не делай этого! Ты должна меня выслушать! Я ошибся, я переосмыслил свою жизнь. Я просто слишком увлёкся!

— Уходи, скатертью дорожка, милый.

В проходе появился крепкий мужчина в чёрном костюме — новенький, из охраны.

Гордей побледнел, затем сразу вышел.

Ня знала — он не успокоится, и это только начало. Гордей не из тех, кто легко сдаётся.

Следующая попытка случилась через три дня. Он