Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2018 - Коллектив авторов

руку тебя держа,

Брести дорогою любою

До жизненного рубежа.

Твоих грядущих потрясений

Так не хотел бы я застать.

Дохнув прохладой предосенней,

Проходит лета благодать.

Но пусть душа, не отлетая,

Витает над тобой, когда

Лавина жёлто-золотая

Засыплет все мои года.

Путешественник

П.Ф.

Честный юноша германский

Заблудился средь пустынь,

Где на кичку – атаманский

Окрик буйный гнал сарынь.

Где живут одни профаны,

И на пристанях реки

Ждут кормильцев сарафаны

И толкутся армяки.

То ли дело в Брауншвейге

Пить горячий шоколад,

Златокудрой белошвейке

Подарить степной халат!

Ну, а здесь, от ветра рябы,

В душу смутную твою

Смотрят каменные бабы

У Аида на краю.

И на карте всадник с пикой

Перед табором телег

Из Татарии Великой

В просвещённый скачет век.

Старонемецкое

Das Wandern ist des Müllers Lust,

Das Wandern!..

Вильгельм Мюллер

Так скучно в глухом проживать городке,

С привычкой к потерям!

Нет, лучше собраться, пойти налегке

Лихим подмастерьем.

Неси за спиной по зелёным холмам

Рюкзак и этюдник!

И где задержишься, тут или там,

Мечтательный путник?

То свежее утро, то пылкая ночь —

Секрет и утайка.

Вздохнут об ушедшем трактирщика дочь

И замка хозяйка.

В лесу просыпаться по плеск родника,

Вставать на рассвете…

Ах, все романтичные эти века —

Что малые дети!

И в новом столетье придётся брести

Уже с автоматом,

Стоять в оцепленье и гибнуть в пути

По топям проклятым.

И смотрит Бобровский[9] на тёмную Вить,

И грёза Шагала,

Которую жаждал в душе оживить,

Горит, как Валгалла.

Гольштейн

Гольштейн. Луга. Могучие коровы.

С державой Датской вековечный спор.

Князья мелкопоместны и суровы,

Удачливые с некоторых пор.

Когда мила, хоть мужу нежеланна,

Вбегая в детство, как в цветные сны,

Оставила здесь гаснущая Анна

Наследника для пасмурной страны.

Но кто там после Рюрика ни правил!

Романовыми назвались всерьёз…

И царствовали… Хоть, возможно, Павел

Был сыном финна-пастора, курнос.

Но важно имя! Лет за полтораста

Изящная словесность процвела.

Приобретались, и довольно часто

Картины, земли, рдели купола.

Метался белый пух кордебалета,

И всё нашло в истории места —

Война и вдохновение поэта,

И царскосельской осени цвета.

Надгробий пышных малахит и яшма,

Метательных снарядов кутерьма,

Но вот и с Гогенцоллернами тяжба

И погреба ипатьевского тьма…

Когда бы ни любимица Петрова,

Ни тонкость династической игры,

Всё было бы иначе: луг, корова,

Порядок, торф и твёрдые сыры.

Балет

И французов сюда принесло,

Чтобы девочкам робким и смелым,

Веселясь, преподать ремесло

Любования собственным телом.

Помогли им Дидло, Петипа

Пересилить закон притяженья…

Изболевшись, вспорхнула стопа,

И волшебными стали движенья.

Всё потеряно. И уж не те —

Космонавтика и Украина,

Но остались ещё фуэте

И уменье в густой пустоте

Сладострастно парить и невинно.

                   – Государственник, можешь вздохнуть,

Что угасло империи лето!

Но не кончилась вьюжная муть

Набежавшего кордебалета.

«И всё растеряешь – неистовство страсти и ссоры…»

И всё растеряешь – неистовство страсти и ссоры,

И образов дерзость уйдёт, как себя ни корёжь.

Сжимаясь, угаснут цветных сновидений просторы,

И мускулов силу в пустые слова не вернёшь.

Смирись же – исчезнут блаженство блужданья слепого

И медленный гул, иногда исходивший от строк.

Готовность за вымыслом кинуться с места любого

И радость наитий, и музы ночной говорок.

И тяжесть, и нежность с тобою расстанутся обе,

И в голое поле под вечер пойдёшь налегке.

Лишь точность деталей, добытая в долгой учёбе,

Как медная мелочь, влажна и тверда в кулаке.

«Я умер от жары в Калькутте…»

Я умер от жары в Калькутте,

Меня зарезали в Шолоне,

Иль сам угас в душевной смуте,

Нажав гашетку в Барселоне?

О, как я не хочу больницы,

Где в морге подведут итоги!

И мне одна удача снится —

Дожить и умереть в дороге.

«В конце концов лишь ветер я любил…»

В конце концов лишь ветер я любил.

Предутренний, лепечущий, чуть сонный

И вдруг деревьям отдающий пыл,

Загрохотавший бурею зелёной.

К тебе плывущий с облачной гурьбой,

Повелевая призрачною гущей,

Томящийся, бегущий за тобой,

За плечи обнимающий, влекущий.

Ликующий, летящий по стране,

Тревожно пробирающийся в чаще,

Зовущий в путь… И ненавистно мне

Безветрие теснины предстоящей.

Шамшад Абдуллаев

Чек-Шура

Поэт, прозаик, эссеист. Родился в 1957 г. в Фергане. В 1979 г. окончил филологический факультет Ферганского педагогического института. Работал в издательстве «Ёш гвардия» (Ташкент) и в сценарной мастерской киностудии «Узбекфильм». В 1991–1995 гг. заведовал отделом поэзии журнала «Звезда Востока». Лидер «ферганской школы» русской поэзии. Автор пяти книг стихов и двух книг прозы. Лауреат Премии Андрея Белого (1993), премии «Глобус» журнала «Знамя» (1998), Русской Премии в области поэзии (2006), премии журнала «Окно» (Франция) за 2011 год в области эссе. Помимо поэзии в сферу творческих интересов входит современная литературная и кинематографическая практика.