Издательский проект Петра Первого. Илья Копиевский и новые русские книги - Юрий Петрович Зарецкий

XVII–XVIII веков. Не вызывает сомнений, что, наряду с другими амстердамскими изданиями, какое-то количество экземпляров этой книги будет еще обнаружено, причем не только в России, но и за рубежом.

Что могут сказать эти цифры о размере ее читательской аудитории? Ясно, что по своим масштабам она не была сравнимой с аудиторией многих изданий Московского Печатного двора. Хотя мы знаем, что исторические сочинения пользовались в России особым спросом и нередко переписывались с печатных изданий, распространялись наравне с ними. Самое показательное подтверждение этого – сотни рукописей «Синопсиса» Гизеля, «списанных» русскими людьми несмотря на то, что его текст на протяжении XVIII века многократно переиздавался массовыми тиражами в Москве и Санкт-Петербурге222.

Более определенные выводы можно сделать в отношении круга читателей «Введения краткого». Владельческие записи XVIII века на его экземплярах, а также сведения о поступлении в книжные собрания свидетельствуют о том, что его читали не только в обеих столицах, но и в глухой провинции. Причем среди его читателей были люди разных сословий и социальных групп – начиная с пустозерского копииста, тверского «ларешного», санкт-петербургского подьячего, провинциальной дворянки и заканчивая царем, его ближайшим окружением и высшим духовенством. Здесь нельзя не заметить, что в отдельных случаях путь этой книги к ее читателям был на удивление долгим. Авдотья Ивановна, как мы видели, получила ее от неизвестного владельца «библиотеки» только через сорок с лишним лет после выхода из типографии Тессинга, а священник Покшенского прихода Николай Кудрявин восхищался ее «мудростью» еще через сто с лишним лет после этого.

Размышляя о не/востребованности учебника всемирной истории Копиевского в России, нельзя обойти стороной его содержательную новизну для читателя, заключавшуюся как в представленной в ней картине мировой истории, так и в построении материала. Вместо привычного для него «восточноцентричного» летописного свода книга содержала «западоцентричный» рассказ о прошлом человечества, построенный в соответствии с обычаями европейской историографии раннего Нового времени. Впрочем, это несоответствие содержания книги «горизонту ожиданий» русских людей, судя по всему, их не смущало. Мы знаем, что ее читали и, очевидно, в той или иной мере принимали в ней сказанное люди очень разные: составители редакции Латухинской Степенной книги, подьячий, «ларешный», провинциальная дворянка, архимандрит, сельский священник и, несомненно, немало других, о которых нам ничего неизвестно.

Глава 3

Перенос-перевод-локализация знаний

…Я безделицы никогда не пишу, и на всю вселенную не постыжуся вовеки, Божиею милостию, трудов моих.

Илья Копиевский Ф. А. Головину 223

Не вызывает сомнений, что задумывая амстердамский издательский проект, Петр прекрасно осознавал исключительную роль книги в процессе переноса европейских научных знаний в Россию. Однако он вряд ли представлял себе те многочисленные трудности, которые встретил главный исполнитель его воли Илья Копиевский. Эти трудности состояли не только в преодолении языковых и культурных различий между исходными текстами европейских ученых и «горизонтом ожиданий» их конечных потребителей, но и в необходимости передать на «славянороссийском» языке иноязычные термины и понятия, многие из которых в нем отсутствовали в качестве устойчивых лексем и фразеологических единиц. О некоторых стратегиях и конкретных способах, с помощью которых Копиевский представлял читателям знания европейцев по всемирной истории, говорилось в предыдущей главе. Здесь же речь пойдет преимущественно о точных и естественных науках, занимавших главное место в издательской программе Петра. Разнообразие «наук и художеств», которые эта программа включала, безусловно, серьезно усложняло задачу Копиевского, явно не обладавшего энциклопедическими познаниями. К тому же в Амстердаме, как уже было отмечено, ему не были доступны русские переводы иностранной «ученой» литературы, сделанные его предшественниками. Каким образом он справлялся с поставленной перед ним задачей и к каким результатам пришел?

Задачи, возможности и трудности Копиевского

Задачи

Мы знаем, что главная задача Копиевского как автора-составителя-переводчика учебных книг состояла в том, чтобы доходчиво донести до русских читателей научные знания европейцев. Что касается содержавшихся в этих книгах «художеств», а также выбора сочинений для перевода, то конкретные указания на этот счет он в некоторых случаях получал непосредственно от Петра и президента Посольских дел Ф. А. Головина.

Так, в записке Петру 1699 года Копиевский просит царя подтвердить прежде данный ему наказ о составлении «Книги политычной» и приводит уже подготовленный им подробный план ее содержания224. Из нескольких других документов мы узнаем, что «Книгу учащую Морского Плавания» Копиевский перевел по прямому распоряжению Головина. Из них же следует, что первая версия перевода того не удовлетворила, и Копиевскому пришлось переводить ее повторно225. Еще один сохранившийся документ свидетельствует, что Головин был первым читателем рукописи «Краткого собрания Льва миротворца»226.

Впрочем, у Копиевского, судя по всему, было достаточно свободы в определении тематики своих книг – как издававшихся в типографии Тессинга, так и в созданной им позднее вместе с де Ионгом. Его челобитная Головину от декабря 1697 года указывает на то, что помимо порученного ему перевода Деграфа к этому времени он составил также «Грамматыку латинскую и рускую вкупе», изданную им позднее под названием «Latina grammatica in usum scholarum»227. О более-менее широкой самостоятельности Копиевского в выборе тематики своих изданий свидетельствуют и опубликованные им три списка книг, над которыми он работал (или только собирался начать работать) с 1698 по 1701 год. В них мы встречаем названия сочинений, которые едва ли были актуальны для просветительского проекта Петра, в частности переводы и сборники трудов религиозного содержания228.

Возможности

Копиевского вряд ли можно было назвать человеком ученым, во всяком случае, по европейским стандартам. Он, правда, получил неплохое образование в основанной Янушем Радзивиллом Слуцкой кальвинистской гимназии – старейшей школе на территории современной Беларуси. По окончании гимназии он несколько лет проработал в ней учителем, а затем, после сдачи пасторского экзамена и рукоположения в священнический сан, приступил к служению в общинах радзивилловских владений (об этом и других эпизодах биографии Копиевского будет подробно сказано в следующей главе). Перебравшись в Голландию, где, по его словам, он также исполнял обязанности кальвинистского пастора, к его познаниям в иностранных языках и богословии явно добавились новые, хотя никаких сведений о том, что он учился здесь в университете или где-либо еще, историками не обнаружено.

Пожалуй, главным достоинством Копиевского как транслятора европейских научных знаний в Россию было его владение языками: западнорусским, церковнославянским, латынью, голландским и польским (а также в какой-то мере немецким и древнегреческим). Помимо них, он бегло говорил и писал на