Династии Сперанских, Филатовых, Живаго, Овчинниковых и ХХ век. Записки счастливого человека - Алексей Адрианович Овчинников

дочерям военных, продолжить учение. Но Георгий Несторович проявил громадную энергию, и госпиталь не закрыли, а перевели его в только что отремонтированный жилой дом на улицу Мясницкую, теперь Кирова. Весь медицинский состав перешел в новый городской госпиталь. Возглавлял его Георгий Несторович, и он был на высоте. К сожалению, Сперанский недолго руководил госпиталем. Он вел громадную медицинскую и общественную работу с больными детьми и спустя несколько месяцев был вынужден передать руководство госпиталем другому врачу. Мы все были очень удручены его уходом, так как он был необычайно дельным, энергичным и чутким руководителем. Я горжусь, что в жизни я так много сталкивалась с этим прекрасным человеком и врачом».

Несмотря на свою занятость и военные тяготы, Сперанский часть своего времени отдавал преподаванию. В 1915 году он начал работать внештатным ассистентом детской клиники Высших женских курсов, где читал слушательницам лекции по физиологии новорожденных. Позже дед вспоминал: «Когда я впервые загорелся мыслью об изучении здорового ребенка, многие из моих коллег не понимали меня. Заниматься здоровыми детьми в то время, когда болезни уносили тысячи жизней, когда устав не позволял принимать в больницы детей моложе двух лет только потому, что больше половины их там просто погибали! А дело все в том, что физиология ребенка, особенно новорожденного, была тогда белым пятном в науке. Но я понимал, что, не изучив ее, нам не одолеть болезней».

Проработал он там до самого Октябрьского переворота, когда курсы закрыли. Думаю, что хорошим подспорьем в изучении физиологии маленьких детей была для деда его собственная семья. Весной 1915 года к уже подросшим детям Сперанских прибавился четвертый ребенок – только что родившаяся дочка Наташа, Наля, как ее будут называть родные и близкие. Елизавета Петровна уже не справлялась со своим увеличившимся потомством, и ей в помощь взяли молодую девушку Матрёшу. Она прожила у Сперанских всю свою жизнь до глубокой старости, вынянчив не только мою мать, но и меня.

После Февральской революции дед надеялся, что при новой власти удастся широко наладить работу по снижению детской смертности, которая в России была очень высокой. Уже в феврале 1917 года на заседании Московского общества борьбы с детской смертностью была создана специальная комиссия под председательством Сперанского. В нее вошли многие известные нам акушеры и педиатры[50]. Секретарями комиссии были назначены М.М. Райц (бывшая секретарем Московского общества борьбы с детской смертностью) и А.И. Баландер. Эта комиссия разработала план мероприятий по охране материнства и младенчества и в первую очередь решила заняться московским Воспитательным домом на Солянке, находившимся в ужасающем состоянии. Мирра Марковна Райц вспоминает, как она первый раз пришла в это учреждение. «Отделение для здоровых детей представляло собой огромную залу, в которой было размещено 100 детских колыбелек, закрытых марлевым пологом. У входа в „палату“ была сложена гора матрацев, которые на ночь расстилали кормящие матери (они же ухаживали за сиротами) на полу среди детских кроваток». Второй задачей комиссии Георгия Несторовича было разработать план открытия специальных курсов по подготовке медицинских сестер и воспитательниц. Была составлена, обсуждена и утверждена программа курсов и основные положения о детских учреждениях.

Разразившийся большевистский переворот парализовал деятельность комиссии, и ее планы остались на бумаге. Известный акушер Г.Л. Грауэрман утешал своих коллег, правильно предвидя и говоря, что «нас еще позовут». Как мы увидим позже, эти слова оказались пророческими. Октябрьский переворот Георгий Несторович встретил взрослым человеком, и многое в деятельности советской власти он не одобрял, но он был далек от политики. Главное, что его интересовало, – это здоровье детей и борьба с детской смертностью. И в этом он нашел единомышленников в рядах первых советских государственных деятелей: наркома социального обеспечения Александры Михайловны Коллонтай и заведующей отделом охраны материнства и младенчества при этом комиссариате Веры Павловны Лебедевой.

Дальнейшие сведения из жизни моего деда в этот период я почерпнул из книги Ольги Алексеевны Чумаевской о Георгии Сперанском[51]. «Первое знакомство В.П. Лебедевой с Г.Н. Сперанским, состоялось в мае 1918 года… Они не сразу нашли общий язык. Сперанский отнесся сначала недоверчиво к идее создания государственной системы охраны материнства и младенчества». Однако, присматриваясь к деятельности отдела, возглавляемого Лебедевой, и встречаясь с ней, он поверил в серьезность ее планов и смог убедить в этом остальных членов избранной в феврале 1917 года комиссии. Они согласились на сотрудничество с отделом, возглавляемым Лебедевой. В дальнейшем Вера Павловна сыграла важную роль в жизни моего деда и его семьи.

А пока жизнь становилась все труднее и опаснее. Осенью 1918 года, спасаясь от голода и холода, надвигающегося на Москву, дед с семьей, состоящей к тому времени из супруги Елизаветы Петровны и четырех детей, старшей из которых, Екатерине, было 19 лет, а младшей, Наталье, три года, был вынужден оставить свою шестикомнатную квартиру во 2-м Неопалимовском переулке и уехать в Одессу к брату Елизаветы Петровны, известному окулисту Владимиру Петровичу Филатову. В те страшные годы такое путешествие было сопряжено с множеством опасностей и лишений. Нужно было в условиях Гражданской войны пересечь южную Россию и всю Украину с севера на юг, то есть проехать путем тысяч оголодавших и натерпевшихся от советской власти людей, стремящихся спастись от большевистского террора. Я не слышал от моих деда и бабушки рассказов об их переезде в Одессу, но достаточно прочитать воспоминания З.Н. Шаховской, чтобы хорошо представить себе тот страх и те унижения, которые перенесли все, кто прошел этим тернистым путем. Особенно рисковали сам Георгий Несторович и его старший сын Коля, которых легко могли принять за беглецов в Белую армию и расстрелять без разговоров на любой российской станции.

Украина в 1918 году была самостоятельным государством, и для проезда туда нужен был заграничный паспорт. У нас долго хранился этот уникальный документ, «выданный Е.П. Сперанской с детьми, едущей в Одессу к брату». По каким документам выехал из России ее муж, история умалчивает. Судьба оказалась благосклонной к Сперанским, и они благополучно добрались до Одессы. Однако работы по специальности там для деда не нашлось, и жизнь оказалась очень тяжелой. С большим трудом он смог устроиться препаратором на кафедру патологии Одесского медицинского института к профессору В.В. Воронину. Несмотря на помощь Филатова, денег катастрофически не хватало, и одно время дед был вынужден зарабатывать семье на пропитание, работая «холодным» сапожником на набережной.

В это время Сперанские потеряли двух старших детей. За Одессу велись интенсивные бои между красными и белыми, и город несколько раз переходил из рук в руки. Во время одного из «красных» периодов старший сын деда Николай попал в