Кто? «Генсек вождя» Александр Поскребышев - Алексей Александрович Бархатов

«Отдел С» в НКГБ для оценки получаемых разведывательных материалов и информации о них. Надо было внимательно следить за американскими проектами, а также демонтировать и перевезти все необходимое оборудование и материалы из Германии.

Благодаря действиям нашей, ну то есть собственно его, Берии, разведки большая часть документации США по технологии производства атомной бомбы была получена в распоряжение команды советских ядерщиков. Группа лучших немецких специалистов тоже ранее была вывезена в два абхазских санатория «Синоп» и «Агудзеры». Они уже создали там установку по производству так называемой тяжелой воды, газовую центрифугу и какие-то фильтры для разделения изотопов урана.

В технические тонкости Берии входить было не обязательно. Этими объектами непосредственно заведовал другой «Палыч» – опытный и обязательный Авраамий Павлович Завенягин, за его плечами и Магнитка, и Норильск.

Но все равно – общая ответственность лежала на Берии, ему держать отчет перед Хозяином. Стало быть, с первых же месяцев следовало набрать нужных людей (а это десятки, сотни тысяч ученых, техников и рабочих), обеспечить фронт работ, выработку урана – того, что захватили у немцев, маловато будет. А еще определить места для размещения установок, выработать стратегию исследований и конструкторских изысканий.

Берия рьяно и энергично окунулся в эту деятельность. Быстро оценив особое внимание Хозяина, сообразил, что и на этом посту можно не выпадать из ближнего круга и даже наращивать свое влияние. Он и тут наладил свои регулярные доклады с красной папочкой: «Строго секретно. Особой важности. Написано в одном экземпляре». По существовавшей в то время кодовой классификации приказов в НКВД два нуля перед цифровым номером приказа означали, что он издан по директиве или резолюции лично Сталина. Теперь эти два нуля перекочевали на документы Спецкомитета.

К концу 1946 года существовало уже одиннадцать строительств специальных ядерных объектов. Приходилось помотаться – Удмуртская АССР, Свердловская область, Челябинская, Томская, Кировская…

Когда первые организационные мероприятия были закончены, Сталин вызвал к себе Лаврентия вместе с Курчатовым. В кабинете кроме Хозяина присутствовал и его первый зам Молотов.

Сталин постарался сразу снять атмосферу всяческого стеснения и робости у ученого, впервые попавшего к руководителю государства. Говоря о предстоящих работах, предупредил, что с самого начала необходимо вести их широко, с русским размахом, ни в коем случае не искать дешевых путей. Главное – сроки и результат. Несколько раз подчеркнул, что государством будет оказана самая широкая, всемерная помощь. Не забыл упомянуть о том, что лично позаботится об улучшении условий жизни ученых и о награждении за достигнутые ими успехи.

– Наши ученые очень скромны – и это хорошо! Но они иногда не замечают, что живут плохо… И это плохо. Наше государство сильно пострадало, но всегда можно обеспечить, чтобы несколько тысяч человек жило на славу, а несколько тысяч человек жило еще лучше, со своими дачами, чтобы человек мог отдохнуть, чтобы была машина. Отказывать науке – это отказывать своему будущему!

Встреча продолжалась час. Курчатову было дано задание составить перечень мер, необходимых для ускорения дела, и назвать, какие еще ученые и специалисты нужны для реализации важнейшего государственного проекта. Выходили из кабинета вдохновленными.

А две недели спустя после встречи с Курчатовым Сталин произнес речь в Большом театре, в которой особо подчеркнул важность науки.

Н.С. Власик со своей супругой М.С. Власик. 1930-е.

[Из открытых источников]

«Я не сомневаюсь, – сказал он, – если мы окажем должную помощь нашим ученым, они сумеют не только догнать, но и превзойти в ближайшее время достижения науки за пределами нашей страны».

Было объявлено о существенном повышении зарплаты научным работникам. Затраты на науку в 1946 году стали в три раза больше, чем в предыдущем.

Время Лаврентий Павлович сам не терял и другим терять не позволял, знал, как относится Хозяин к нарушителям сроков и обязательств. Испытательные пуски реактора уже начались. Показали Хозяину макет «изделия 501», бомбы, которую решили засекретить под именем «РДС» – реактивный двигатель Сталина. И теперь плутониевая РДС-1 должна быть готова к испытаниям в наземном варианте к 1 января, а в авиационном к 1 марта. Урановая РДС-2 к 1 июня 1948 года и 1 января 1949 года соответственно. И любая неудача может оказаться последней в славной карьере маршала Берии.

Поначалу, когда Лаврентий взялся за проект, все было спокойно. Все было спокойно, пока оставался министром преданный «кавказец» Меркулов. Пока Маленков был секретарем ЦК и держал в руках все кадровые вопросы. Но вот Меркулов уже в Румынии, его опытный и надежный заместитель Кобулов в Германии. Маленков возглавил Специальный комитет по реактивной технике. На его место в Центральном комитете сел ставленник Жданова ленинградец Кузнецов. И сразу стал совать нос в бериевский заповедник – в НКВД и НКГБ, через голову министров вызывать к себе начальников управлений, затребовал к себе из архива совершенно секретные материалы следствия по убийству Кирова, о чем Берия не преминул как бы ненароком, как бы с удивлением сообщить Хозяину.

А теперь уже на одном из совещаний Кузнецов заявил, что нужно усилить работу по укреплению кадров научно-исследовательских институтов, разрабатывающих проблемы физики, занимающихся новой техникой, созданием новых вооружений, в том числе и атомной проблемой. Это его, Берию, что ли, контролировать он хочет?

Претензии к Кузнецову у Лаврентия множились и множились, а терпение было не самой сильной чертой его характера. Кузнецов уже сумел провести своего человека на пост начальника Лечебно-санитарного управления Кремля. Расхвалил, видишь ли, Сталину бывшего главного терапевта Ленинградского фронта генерала Егорова. Без всяких оснований снял хирурга Алексея Андреевича Бусалова, работавшего там после расстрела старого большевика Ходоровского с 1938 года. Хозяин, соглашаясь, будто бы пошутил: «Терапевты мне тоже нравятся больше хирургов». Добился было Кузнецов и перевода своего ленинградца Кубаткина в центральный аппарат МГБ. Но ненадолго. Абакумову удалось сплавить его в Горький.

Да и сам Абакумов, нынешний министр, хоть и был до этого замом Лаврентия, крайне опасен и ненадежен, привык в своем СМЕРШе напрямую к Хозяину бегать, а теперь и тем более – каждый день в приемной. Кое-что из былой его характеристики Берия сегодня бы подправил. Но поздно. «В политической обстановке ориентируется легко и быстро. Марксистская подготовка достаточная. Выдержан и устойчив. В отношении парторганов дисциплинирован. Энергичен и настойчив. С точки зрения коммунистической этики безупречен». Кого и когда эти формулировки спасали? Сколько их, с похожими характеристиками, покоятся ныне в безымянных захоронениях? Но Абакумов опасен, с ним ухо востро надо держать. К тому же Поскребышев и Власик тоже на Берию зуб имеют.

Ну ладно Поскребышев. У него не голова –