Братья Нобели - Федор Юрьевич Константинов

ступица обогнет землю по экватору (метафора столь гигантского километража), завод в 1882 году будет удостоен чести изображать российский государственный герб на своих вывесках и изделиях. Это право было получено за «широкое развитие машиностроительного дела, специальное изготовление высокого достоинства механических приборов и распространение в России высокого качества насосов <…>, за прекрасную работу осей, бандажей и других экипажных частей из русского железа, при усовершенствовании производства, совершенно прекратившего ввоз осей из-за границы».

Медные трубы основателя завода, надо признать, задолго до чествования его производственных показателей на российском и международном уровне в каком-то смысле загудели громче других братьев, а может, это и справедливо. На первых этапах становления Людвиг писал Роберту следующее: «Как бы ни обстояло с перспективами Папы и Альфреда, нельзя отрицать, что единственно надежное – мое маленькое дело». Скорее всего, тут дело не в тщеславии Людвига, тем более по отношению к кровным родным, а в том, что его семимильный прогресс затмил сомнительные показатели и Альфреда (что путного он может изобрести в химических лабораториях?), и Роберта с его фантазией стать пивоваром. И отца, немолодого и уже не столь энергичного, едва оправившегося после второго банкротства. Жизнь потом все расставит на места, за Альфредом будет последнее слово…

Пока же завод Людвига усилиями своего основателя и его сотрудников поступательно развивался и в какой-то момент своими показателями обратил на себя внимание Дмитрия Алексеевича Милютина – пожалуй, самого технически грамотного военного в окружении нового императора. Этот государственный деятель занимал при Александре II пост военного министра Российской империи. Военный эксперт Милютин желал сделать Россию независимой от поставок дорогостоящего оружия из-за границы – например, гранат из отлитого в кокилях чугуна, которые вагонами шли из Германии, опустошая казну и хаотично заполняя подземные склады.

Производственные мощности завода Людвига вполне позволяли круглосуточно изготавливать аналогичную продукцию, и к середине 1864 года была выполнена первая крупная поставка – 13 100 гранат. На первом этапе конкуренты и соперники за получение госконтракта попытались было «вставить палки в колеса» Нобелю, но сами явно не могли предоставить заказчику подобных показателей не только в количестве, но и в качестве, надежности и сроках поставки. «У нас есть только одно средство против всего этого – стараться, чтобы государство получило действительно хорошую и безупречную работу и чтобы чиновники остались довольными. В этом наш единственный реальный интерес и лучшая гарантия на будущее», – писал Людвиг Роберту, испытывая определенную гордость за себя и свой род. Дать достойный отпор конкурентам высокими показателями на производстве – дорогого стоит.

Когда машиностроительный завод Людвига получит заказ Артиллерийского комитета и приступит к изготовлению пятидесяти тысяч гранат и стальных бронещитов, Альфред уже давно вернется в Швецию. Но вернется не прохлаждаться, попивая грог в уютных шале или катаясь на весельных лодках, укутанный под стать погоде. Он возвращался в лабораторию к отцу, чтобы объединить усилия и продолжить поиски способов, которые могли бы обезопасить использование и хранение нитроглицерина. Эта проблема волновала юного химика-самоучку и в Санкт-Петербурге, и в Париже, без ее решения приостанавливались дальнейшие исследования, а стало быть, все вложенные средства и усилия оказывались тщетными. Проблема удерживала Альфреда на месте, и он должен был решить ее во что бы то ни стало.

Часть вторая

Продвижение в мире

Глава первая

Отец и дети

Моя родина везде, где я действую, а действую я везде.

Альфред Нобель

Впрочем, до того, как надолго обосноваться в Стокгольме и стать правой рукой отца, Альфред пережил непродолжительный финский период. На Карельском перешейке, недалеко от Ладожского озера, он обратил внимание на небольшой чугунолитейный завод, названный по имени расположенного здесь городишка (скорее даже поселка) Сумпула и предложил его хозяину, отставному капитану Александру Фоку, взять его в компаньоны. Денег для внесения своей доли в дело у него не было, но зато у него было знание самых современных на тот момент технологий, позволявших значительно повысить и объем производства, и качество выпускаемой заводом продукции – трубы для водопроводов, оконные решетки, чугунные столбы и т. п.

Именно свои знания и энергию он предложил Фоку вместо денег. Тот принял предложение – и не прогадал. Уже через полгода Альфред удвоил производство и, соответственно, резко нарастил прибыль, так как очень скоро заказчики убедились, что с новым директором завод дает товар «не хуже петербургского». Весной 1862 года оговоренная с Фоком доля его доходов с завода уже вполне позволяла Альфреду снять просторное имение, посылать какие-то деньги родителям и жить на довольно широкую ногу, став своим человеком в местном «уважаемом обществе», состоявшем из мелкопоместных дворян, купчиков и промышленников. В это же время у него появились матримониальные планы на сестру своего компаньона Ольгу Фок, которая, конечно же, мечтала выйти замуж не за безродного шведа, а за дворянина, и потому в обществе представлялась не иначе, как Ольга де Фок.

Увы, этому роману помешали… стихи. Альфред, видимо, как-то обмолвился, что пишет стихи, но вопреки ожиданиям это не только не вызвало восхищения не очень обремененных интеллектом и (в отличие от питерских барышень) совсем не романтичных местных дам, но и породило насмешки в его адрес. Тем более что, как мы уже замечали, подлинным поэтическим талантом Альфред явно не обладал. Он был сродни тем многочисленным ученым, которые по-дилетантски увлекались литературой или музыкой, но лишь немногим из них было дано оставить след сразу в двух областях – науке и искусстве.

Как бы то ни было, Ольга «де Фок» в ответ на его письмо с намеком на возможное сближение ответила ироничным посланием, не забыв отпустить пару саркастических фраз о его литературных опытах. Ответное письмо Альфреда Нобеля было написано на французском языке, сделавшем бы честь любому уроженцу Франции. Но само по себе письмо было крайне двусмысленным – с одной стороны, он всячески открещивается от обвинений в стихотворстве, заявляет, что не знает ничего более унылого, чем писатели-посредственности, утверждает, что «моя область – физика, а не писанина», а с другой – предлагает ей прочесть новую редакцию своего давнего стихотворения «Загадка».

В это самое время Эммануил Нобель решает доказать себе и всему миру, что он все еще чего-то стоит, и пробует продвигать крутящиеся у него в голове идеи – в основном в области оружия. Так, он пытался создать ружье с восемью стволами, которое одновременно выпускало бы до ста пуль одним залпом, то есть, по сути, предвосхитил идею автомата. Одновременно он решил вернуться к идее создания новых подводных мин – тех самых, которые принесли ему мировую известность в технических кругах, в том числе