Идеальная помощница для орка-мэра - Татьяна Озерова

Его рука тяжело и уверенно лежала на моей талии, прижимая меня к себе.

Мне было тепло. И не просто тепло — безопасно. Такого глубокого, всепоглощающего спокойствия я не чувствовала, кажется, никогда.

Вся вчерашняя дрожь, весь холод и страх, остались где-то там, в прошлой жизни. Сейчас было только это: тепло его тела, тяжесть его руки, тишина утра и странное, щемящее чувство, когда я осознала, где я и с кем.

Я осторожно подняла взгляд и замерла. Он уже не спал. Мэр смотрел на меня.

Он был в лёгкой домашней одежде, и это помогало. Если бы он был обнажён, меня ничто бы не спасло от нового приступа панического смущения. Сейчас же его объятия, его взгляд ощущались… безопасными.

Его светло-серые глаза были пристальными, но в них не было привычной суровости или аналитической оценки. Они были... другими. Глубокими, тёплыми. В них читалось что-то древнее и простое, от чего у меня перехватило дыхание.

Он смотрел на меня не как начальник. Не как мэр. Он смотрел на меня как на женщину. Свою женщину.

Прежде чем я успела испугаться, смутиться или отодвинуться, он медленно, давая мне время отпрянуть, наклонился и коснулся моих губ своими.

И я не стала отстраняться. Я... пропала. Этот поцелуй так не был похож на первый!

Тот был взрывом, захватом, подавлением. Этот... стал уверенным и бережным убеждением.

Его губы были мягкими, но безжалостно настойчивыми. Они убеждали. Двигались неторопливо, исследуя, приглашая, и всё во мне отзывалось трепетом, который теперь не имел ничего общего со страхом.

Все эти недели рядом с ним, все мои непонятные реакции на него обрели, наконец, целостность.

Не могу больше бегать, запрещать себе, бояться. Меня тянуло к нему с настолько непреодолимой силой, что я разрешила себе этот поцелуй.

Ответила. Сначала робко, едва приоткрыв губы. Потом смелее, когда его рука скользнула с талии на спину, прижимая меня ещё ближе. Его ладонь была огромной и горячей, она поглаживала мою спину через тонкую ткань ночнушки, и это отзывалось во мне пробуждающимся трепетом.

Он оторвался от моих губ, его дыхание было тёплым и неровным. Его губы коснулись уголка моего рта, моей щеки, века.

А потом он пристально посмотрел мне в глаза.

— Тина, — произнёс он. — Я всё старался выбрать лучше момент, но откладывать больше не буду. Сейчас, когда ты хоть немного перестала бояться меня… Ты как можно скорее должна узнать, что для меня всё очень серьёзно. Как много ты для меня на самом деле значишь.

Я непонимающе посмотрела на него. В теле и голове была странная лёгкость. Для него всё серьёзно?.. Я много значу для него?..

Мэр легко поцеловал меня в губы.

— Не убегай сейчас, — улыбнулся он.

Затаилась от его улыбки. Кивнула, не совсем понимая, что происходит. Он встал, стремительно вышел в гардеробную, и вернулся, сжимая что-то в своём большом кулаке.

Я села, прижимая одеяло к груди, начиная смущаться от того, что я в постели, и он тоже, и…

Но мэр действовал слишком быстро, чтобы позволить смятению и мыслям снова заполнить всё в моей голове.

Он сел на кровать, взял мою руку и поцеловал её. Я ахнула, увидев красивую бархатную коробочку на его раскрытой ладони.

И совершенно остолбенела, когда он ловко поддел крышечку большим пальцем, показывая мне невероятно изящное, сверкающее кольцо.

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Тина, — пристально глядя на меня, произнёс он, и поцеловал мои пальцы. — Давно купил кольцо. Видел твой страх передо мной. Ждал, когда ты привыкнешь, станешь меньше бояться. Сейчас, когда я уверен, что ты не сбежишь в ужасе, я не собираюсь тянуть больше. Ты должна узнать, как сильно я тебя люблю.

Глава 27. Ремонт

Пока я заворожённо рассматривала кольцо, ошеломлённая до полной невозможности, мэр добавил:

— Ты не должна отвечать. Вообще, — его голос прозвучал твёрдо, но без давления. — Считай это... демонстрацией моих намерений. Выражением моей надежды на то счастье, которое я надеюсь построить с тобой.

Я не могла издать ни звука. Просто смотрела, заворожённая, на кольцо. Оно было невероятно изящным. Тонкое, но прочное на вид серебристое золото, с крупным, утончённым бриллиантом, который даже в утреннем свете, пробивавшемся сквозь шторы, играл десятками холодных искр.

Мэр вынул кольцо из коробки. Не спрашивая, не дожидаясь разрешения, он твёрдо, но нежно взял мою левую руку.

— Мой ответ безоговорочное "да". Твой может подождать, — тихо сказал он и медленно, вкладывая в этот жест всю свою решимость, надел кольцо на мой безымянный палец.

Оно село идеально. Словно его снимали именно с моего пальца.

Я опустила взгляд на свою руку. На идеально сияющее на моём пальце кольцо.

Чужая, незнакомая роскошь на моей руке, которая ещё вчера была покрыта архивной пылью.

Я потрясённо провела пальцем по холодному камню.

И тут моё сознание, наконец, цепляясь за что-то простое и понятное, выдало прозаическую, но оглушительную мысль.

Ох, ужас, я же в своей простой хлопковой ночнушке. Он видел меня в этом.

Я только что проснулась, не умылась, волосы растрёпаны, а на мне сияет обручальное кольцо мэра Ярга Штоуна, подчёркивая разницу между тем, кто я есть, и кем он предлагает мне стать.

Новая волна жара, на этот раз острого, интимного смущения, залила мои щёки. Я почувствовала себя абсолютно голой и уязвимой.

— Мне... мне нужно одеться, — выдохнула я, не в силах поднять на него глаза.

Мой голос прозвучал сипло и неестественно тихо.

Его взгляд скользнул по моему лицу, по моим сжатым пальцам, по кольцу. В его глазах вспыхнуло понимание и новая для меня, редкая тёплая улыбка.

— Конечно, — он мягко кивнул, на мгновение коснувшись рукой мою, стискивающую край одеяла. — Тебе доставили всё необходимое. В гардеробной.

Мэр сделал паузу, давая мне перевести дух.

— Я подожду тебя в гостиной. Мы позавтракаем. Не торопись.

Он решительно поднялся с кровати, и вышел через арку в гостиную, давая мне пространство. Я осталась одна в центре огромной кровати, в море шёлка и бархата, отчётливо чувствуя полнейшее смятение и что-то новое, странное, пробуждающееся во мне.

Не в силах немедленно двигаться, я медленно подняла руку перед лицом, разглядывая кольцо при утреннем свете. Камень переливался, завораживая роскошью и блеском. Нереально красивое, оно воспринималось мной сейчас тяжёлым от груза обещаний, ожиданий, сломанной субординацией и