Идеальная помощница для орка-мэра - Татьяна Озерова

Напряжение, что сковало её ранее, сменилось томной, податливой расслабленностью. Её тело было готово, разогрето, смазано её собственной влагой. И наконец, наконец, я позволил себе поверить, что и моё терпение достигло предела.

Моя рука скользнула между её бёдер. Она сомкнула их, инстинктивный жест невинности и страха.

— Тшшш, — прошептал я ей в губы. — Я не причиню тебе боли, любимая. Никогда.

Поцеловал её снова, глубоко и властно, прогоняя все мысли из её головы. Мои пальцы ласкали нежную кожу её внутренней поверхности бёдер, медленно, неумолимо продвигаясь к самому сокровенному. Она была вся в напряжении, её дыхание сбивалось.

— Доверься мне, жена, — хрипло сказал я.

Слово «жена», казалось, обладало своей собственной магией.

Её бёдра расслабились, позволив мне прикоснуться. Она была вся огонь и влага, готовая принять меня. Её тихий, прерывистый стон, когда я коснулся её лона, был самым сладким звуком, что я слышал.

Я ласкал её, внимательно следя за её лицом, за каждым изменением в её дыхании.

Искал те ритмы, что заставляли её глаза закатываться, а губы приоткрываться в стонах.

Я был инженером, а её тело — самым сложным и прекрасным механизмом, который мне доводилось настраивать. И я собирался настроить его так, чтобы он пел только для меня.

— Ярг... — её голос сорвался, когда мои пальцы нашли её клитор.

Её тело затрепетало, наливаясь напряжённым, сладким ожиданием.

— Я здесь, — пробормотал я, чувствуя, как моё собственное терпение подходит к концу. — Я с тобой.

Она зажмурилась, её пальцы сжали простыни. Её тело начало подрагивать под моей рукой, приближаясь к краю. Поймав момент её расслабления, погрузился пальцем внутрь, осторожно, чувствуя, какая она мокрая.

Совсем скоро. Продолжая ласки, я любовался самым прекрасным зрелищем на свете. Любимая женщина, моя жена, готовая вот-вот вспыхнуть наслаждением, которое доставил ей я.

— Посмотри на меня, Тина, — приказал я тихо.

Её глаза, затуманенные страстью, встретились с моими. И в этот миг она обрушилась в оргазм, тихо, с содрогающимся выдохом моего имени. Её внутренние мускулы сжали мои пальцы, и я почувствовал её пульсацию вокруг них.

Больше ждать было нельзя.

Я переместился между её дрожащих бёдер, направляя себя к её входу. Она снова посмотрела на меня, и в её взгляде уже не было страха. Было только доверие. И ожидание.

— Расслабься, — прошептал я, целуя её веки, её щёки, её губы. — Прими меня.

Навершием своего члена я коснулся её входа. Она была обжигающе горячей и невероятно тесной, даже снаружи.

Я знал, что не должен спешить. Её невинность требовала абсолютной осторожности, и я был готов растянуть этот миг на вечность, лишь бы не причинить ей вреда.

Мой опыт подсказывал: главное — полное расслабление и достаточная смазка. Боль и кровь — удел варваров, а не мужчины, который боготворит свою женщину.

Я начал давить медленно, с бесконечным терпением, чувствуя, как её тело, мокрое и готовое, всё же оказывает сопротивление. Я вошёл лишь немного. Её внутренние мускулы сжались вокруг меня, и я замер, позволяя ей привыкнуть к этому новому ощущению.

— Так, хорошо, — шептал я, продолжая осыпать её лицо поцелуями. — Это я, любимая моя. Только я.

Посмотрел на неё. Её глаза были затянуты влажной дымкой наслаждения. И ещё гораздо более важного. Жажды. Нетерпения. Разгоревшегося огня.

В этот миг слова вырвались сами:

— Я люблю тебя, Тина.

Её глаза, эти бездонные тёмные озёра, расширились. Она посмотрела на меня, и в этом взгляде было всё: доверие, отдача, и ответ на моё признание.

Я едва сдержался, чтобы не ворваться в неё тут же, с диким рёвом, пронзая ей плоть. Но я сжал зубы, и вся моя воля ушла на то, чтобы оставаться неподвижным.

И тогда она расслабилась. Всё её тело размякло подо мной, стало податливым и томным. Её рука дрожащей ладонью коснулась моей щеки, и этот жест нежности в пылу страсти был для меня дороже любого страстного объятия.

— Я тоже люблю тебя, Ярг, — выдохнула она.

Она потянулась к моим губам. В этот миг я почувствовал, как последнее напряжение покинуло её. Её тело окончательно открылось, приняло моё присутствие, приглашая войти глубже.

Я не стал медлить. Сделав плавное, выверенное движение, я вошёл в неё глубже. И ещё глубже.

Её теснота обволакивала меня, принимала, и точно выверенным толчком я погрузился на всю свою длину, до самого дна, и замер, чувствуя, как её плоть тесно и правильно обхватывают меня.

Всё во мне ревело, требуя движения, но и тут удержал неподвижность.

Всмотрелся в её лицо. Нет, ей не больно, ей очень хорошо. Её брови дрогнули, глаза закатились, а губы сложились в немом, блаженном «о», отражая переполняющие её ощущения.

Её тело не оттолкнуло меня, а, наоборот, сжалось вокруг меня в спазме чистого, ничем не омрачённого наслаждения.

Мы стали одним целым. Она обняла меня ногами, притягивая ближе, и этот жест стал для меня лучшей наградой. Высшей наградой за все годы одиночества, борьбы и терпения. Я сделал своей женщину, которую любил.

Я начал двигаться. Медленно. Глубоко. Каждый толчок был клятвой. Каждое движение — обещанием.

Её стоны стали громче, увереннее, она отвечала мне, её бёдра встречали мои толчки с робкой, но растущей страстью.

Я наблюдал, как её лицо преображается от наслаждения, как её разум отключается, и остаётся только чистая, обнажённая сущность. Это было самое прекрасное зрелище в моей жизни.

Моё собственное наслаждение накапливалось, горячий шар в паху, готовый взорваться. Я сжал её в объятиях, прижимая к себе, желая быть как можно ближе в этот миг.

Дождался того момент, когда она задрожала и запульсировала, сжимая мой член так тесно, что сдерживаться уже было просто невозможно. И я позволил себе это.

— Тина, — её имя вырвалось глухим рычанием.

Я излился в неё, содрогаясь, теряя границы между нашими телами. Её протяжный стон слился с моим, её внутренние мускулы сжимали меня в долгих судорогах наслаждения.

Перекатился на спину, укладывая её на себя. Мы лежали, сплетённые, наши сердца бились в унисон. Её дыхание было горячим у меня на шее. Я чувствовал, как её тело, расслабленное и довольное, полностью мне отдалось.

Я приподнялся, чтобы увидеть её лицо. Она смотрела на меня, и в её глазах не было ни страха, ни сомнений. Только тихое, бездонное удивление.

Я