Нефть и мир. «Семь сестер» – дом, который построил Джон - Леонид В. Крутаков

Грант пошел против системы – против структурообразующего принципа долговой модели роста. Отклонение от «ожидаемого градиента» всегда идет по пути инфляции – перманентное обесценивание будущего по отношению к настоящему. Формула Пикетти (r>g) – прямое требование рынка. Использовать в настоящем доходы будущего без дисконта (страховая премия за возможный отказ от исполнения обязательств. – Л. К.) невозможно.

Инфляция – двигатель внутреннего сгорания модели, обязательное условие использования доходов будущего в настоящем (кредит). Она разгоняет потребление, тем самым наращивает использование нефти (дефлятор). Расширение дефляционного потенциала (пространство для создания добавленной стоимости) увеличивает глубину кредита, что ведет к расширению экономической власти кредитора (право распоряжаться эффектами роста) над получателем кредита (r>g).

У срывов 1873 и 2008 годов общая причина. В первом случае – перетекание сбережений Европы в долговое (обобществленное, юридически упорядоченное) пространство США. Во втором – экспансия американского долга в мировом масштабе (развал Советской империи, «Большая приватизация»). Особенным 2008 год делает тот факт, что «чужие» сбережения были изъяты в пользу кредитора (гарант «общего» долга) в одностороннем порядке. В ходе промежуточных кризисов для этого требовались политические соглашения о пересмотре валютных курсов (Бреттон-Вудские, Смитсоновские, «Соглашение Плаза»).

В условиях конкуренции валют (суверенные системы сбережений и базирующиеся на них режимы инвестиций) одностороннее списание первичного долга одной из стран ведет к межстрановому перетоку капитала (бегству) и ответным действиям (ограничению движения капитала, войне девальваций). В частности, паника 1873 года привела к отмене взаимной привязки валют (первый удар по фунту стерлингов и Pax Britannica).

Односторонний отказ от обязательств возможен только в общем пространстве долга (общее целеполагание). К 2008 году модель стала глобальной, «свободных» макросистем для втягивания в пузырь (экстенсивный рост) не осталось, зато общее пространство долга (монополия на будущее) обеспечила кредитору абсолютное конкурентное преимущество – право на экспансию во времени без оглядки на другие юрисдикции (национальные программы роста).

В 2008 году Бен Бернанке запустит самую масштабную в истории эмиссию долговых обязательств 1-го уровня («количественное смягчение»), обнулив базовую ставку по ним. Сбережения всего мира, номинированные в долларах, будут административно-командным способом (политически) обесценены более чем на 30 %. Стартовал новый этап «Нового империализма» – колонизация (передел) общего будущего.

Бернанке не изобретал ничего нового, он использовал рецепт, который в своей работе по Великой депрессии ранее предлагал Фишер, когда утверждал, что денежная масса должна быть привязана не к золоту, а к торговому обороту. Инфляцию долгов 1-го уровня Фишер называл рефляцией – возвращением цен на уровень инвестиционной окупаемости (уже сделанные долги плюс выплаченные по ним проценты).

Однако «рецепт Фишера» не устраняет изъян (от пут монетаризма Фишер так и не освободился. – Л. К.). Эмиссия (инфляция) долгов 1-го уровня размывает всю систему общественных обязательств, растворенных в коллекторе фондового рынка, адаптирует изъян к новым условиям, пролонгирует модель. Эмиссия расширяет кредитный горизонт, отодвигая точку оплаты дальше в будущее, а устранение изъяна требует его сокращения (дефолт).

Решение проблемы Фишер знал. Он входил в группу экономистов, предлагавших Чикагский план по выходу из Великой депрессии 1929–1933 годов, частью которого было стопроцентное резервирование банковских кредитов. Мера действительно снимает угрозу рецидивов «чрезмерного жизнелюбия», но одновременно она убивает саму возможность долговой «инверсии».

В приложении к кредитору 1-го уровня эта мера аннулирует потенциал роста модели, убивает ее как социально-экономический уклад (способ преодоления энтропии). А эмиссионная активность кредиторов 2-го уровня (ООО) заперта в пределах кредита 1-го уровня, обеспечена и гарантирована им (таргетируется под общий проект).

Возврат долга (обеспечение кредита) доброй волей никак не гарантируется, необходим аппарат принуждения. Кредит всегда номинирован предметно (оформлен в расписках), а долг всегда субъектен (расписки авторизованы). Чья подпись стоит на долговых расписках (кредитные билеты), тот и распределяет эффекты роста (прибыль будущего). Пространство долга совпадает с правовым (обеспечено насилием).

Привязка национального кредита к текущим экспортным доходам (то, что сегодня делает Минфин и Центробанк России. – Л. К.) превращает Nation State в кредитора 2-го уровня, устраняет из экономики «новые деньги» (доходы будущего), сжимает кредитный горизонт, ведет к отказу от национального будущего в пользу общего проекта, перенаправляет инвестиции в экспортные отрасли экономики в ущерб внутреннему рынку (в случае с Россией в сырьевых отраслях процесс был запущен еще при Хрущеве, во второй книге расскажем об этом. – Л. К.).

Будущее слабопроектных макросистем (ООО) финансово подчинено будущему доминантной макросистемы, соответствует ему, и выйти за его прогнозный горизонт не может. Слабопроектная макросистема функционирует в общем проекте доминантной макросистемы, подчиняет свой кредит чужим целям развития.

Один (общий) проект – один (общий) кредит 1-го уровня, один (общий) гарант обязательств, один (общий) контур правил, один (общий) арбитраж, один (общий) субъект…

Три урока долгой депрессии

Первый урок: ответственный кредитор обязан постоянно генерировать, по Бену Бернанке, «положительную инфляцию», а при ошибке в прогнозе (критическое отклонение от «ожидаемого градиента», угроза возникновения дефляционной петли) проводить, по Ирвингу Фишеру, скачкообразную рефляцию разово. В обоих случаях речь идет об эмиссии долгов 1-го уровня – увеличения объема суверенных обязательств (размывание ответственности), рост ставок на будущее (страхование рисков ошибки).

N. B. Кредитная модель растет путем расширения пространства первичного долга (суверенные обязательства), обобществление которого происходит через эмиссию долгов 2-го уровня (деривативы). В кредитной модели единица учета стоимости (эквивалент) оценивает не только уже созданную стоимость (настоящее), но и стоимость, которую еще предстоит создать (будущее). Рост цен обязателен, иначе процент (извлеченный из торгового оборота доход будущего – r>g) неизвлекаем. Экспансия кредитной модели основана на росте долга 1-го уровня. Модель, как осознанная система отношений, невозможна в принципе, если будущее непрогнозируемо (несчитаемо). Кредитная же модель невозможна, если будущее нацелено на сокращение долгового пространства (убыточно, в логике модели). Модель, рассчитанная на рост потребления, не может быть не инфляционной. Объем обязательств на будущее должен превышать объем уже произведенной стоимости (сбережения, источник кредита). Реально эффективная (в логике термодинамики) макросистема, нацеленная на снижение энергозатрат для преодоления энтропии, с кредитной моделью роста несовместима (трактуется как регрессивная, слабопроектная, убыточная).

Второй урок: «жизнелюбие» кредиторов с ограниченной ответственностью (претензии ООО на долю доходов будущего, эмиссия вторичного долга) необходимо сдерживать, иначе чрезмерное отклонение от «ожидаемого градиента» чревато взрывом пузыря. Инфляцию надо таргетировать. В параметрах модели процент определяет объем спроса на кредит (цена будущего), не наоборот. Низкий процент означает высокую определенность (считаемость) будущего, высокий – его неопределенность, несчитаемость. Риск неисполнения обязательств (высокий процент по кредиту 1-го уровня) ведет де-факто к отказу от развития (запрет на будущее здесь и сейчас). Экономически процент в параметрах модели никак не наблюдаем (детерминирован политически). Поэтому Мюррей Ротбард определил его как вещь в себе –