Братья Нобели - Федор Юрьевич Константинов

родителей, ни для компаньонов Винклеров, надеявшихся, что Нобель явится из США с крупной суммой и покроет хотя бы часть их убытков. С большим трудом Альфред взял себя в руки и начал действовать. Первым делом он приступил к вывозу по указанию властей всего нитроглицерина из Крюммеля, так как невыполнение грозило судом и штрафом, оплачивать который у него просто не было средств. Он велел погрузить весь запас взрывчатой смеси на баржу, которую поставил на якорь посреди Эльбы. На этой же барже он устроил лабораторию, в которой тщательно проследил все стадии производства нитроглицерина и разработал свод правил, гарантирующих безопасность его производства. Правила оказались эффективными – больше на заводах Нобеля взрывов не было.

Затем Альфред сел писать официальное письмо правительству герцогства Лауэнбург, продумывая каждое слово. Он начал с принесения извинений за несчастный случай и объяснений, почему он произошел, особо подчеркнув то, что хочет восстановить подорванное доверие к нему и его работе. Затем он давал гарантию, что нитроглицерин в чистом виде никогда больше не покинет территорию его завода, так что этот вопрос может считаться решенным. Далее Альфред сообщал, что разработал совершенно безопасную технологию получения нитроглицерина и для ее соблюдения принял на работу в качестве директора завода «опытного химика», «надежного прусского лейтенанта артиллерии» Карла Диттмара. Завершалось письмо просьбой к властям герцогства после окончания строительства его нового завода прислать на предприятие опытных инспекторов, в присутствии которых он проведет несколько экспериментов, доказывающих, что его новый продукт совершенно безопасен.

Откуда он взял деньги на баржу, достройку завода, найм Диттмара и все остальное, так и осталось неизвестным. Возможно, определенную сумму ему все-таки «подбросил» Людвиг, какие-то деньги принесла еще действующая Нитроглицериновая компания в Швеции, а что-то было взято в виде займов у частных лиц под залог его акций в компаниях в Швеции и США.

Говоря о «новом продукте», Альфред в момент написания письма имел в виду раствор нитроглицерина в метиловом спирте, опыты с которыми и в самом деле показали, что он безопасен при транспортировке. Но, во-первых, для обратного извлечения нитроглицерина требовалась перегонка, которая была небезопасна и весьма хлопотна. А во-вторых, как справедливо указывали его критики, метанол был сам по себе ядовитым веществом, и факт этот к тому времени был известен любому химику. В-третьих, жидкая взрывчатка однозначно была не только опасна, но и крайне неудобна как для транспортировки, так и для хранения и прямого использования; с этой точки зрения обычный порох был куда предпочтительней.

Следовательно, раствор нитроглицерина в метаноле никак нельзя было считать решением проблемы – его безопасность лишь давала необходимую отсрочку, и не более. Кардинальным же решением было бы применение нитроглицерина в смеси с каким-нибудь твердым пористым материалом – чтобы такую взрывчатку было легко перевозить и брать в руки. Идея эта была не нова – Альфред не мог не знать, что еще во времена Крымской войны Петрушевский пробовал смешивать нитроглицерин с порохом, чтобы получался его твердый раствор в порохе, а не наоборот, но в итоге потерпел неудачу.

В конце лета Альфред дал Теодору Винклеру задание попытаться найти пористый материал, который мог бы абсорбировать нитроглицерин так, чтобы затем его можно было извлечь обратно. Одновременно он начал и сам производить эксперименты в этом направлении, испытывая десятки материалов: бумагу, гипс, уголь, кирпичную пыль, опилки, вату…

Решение, как всегда, пришло неожиданно. Еще когда Альфред только намеревался купить завод в Крюммеле, Винклер обратил его внимание на кизельгур – серо-белый или светло-коричневый песок, в изобилии встречавшийся на побережье Эльбы (да и во многих других местах планеты). Кизельгур (он же диатомит, он же инфузорная земля, он же горная мука) образуется при осаждении на дно водоемов кремниевых останков крошечных водорослей. Девяносто процентов его объема приходится на поры, способные жадно впитывать жидкости; он совершенно инертен, то есть является отличным абсорбентом, и вдобавок из-за своей распространенности и доступности баснословно дешев.

Более того, еще в 1865 году Альфред Нобель стал использовать кизельгур в качестве наполнителя в ящиках, в которые упаковывались бутылки с нитроглицерином. Именно отсюда и берет свое начало известная версия о том, что в 1866 году одна из бутылок дала течь, в результате чего нитроглицерин смешался с кизельгуром и тот его полностью поглотил. Затем Нобель обратил внимание, что пропитанный нитроглицерином песок взрывается с помощью нитроглицерина почти с той же силой, что и сам нитроглицерин – и так, в результате случайности, был изобретен динамит.

На самом деле, разумеется, речь идет лишь о легенде, еще менее достоверной, чем легенда об открытии Ньютоном закона всемирного тяготения. Нет, динамит появился на свет благодаря тяжелому и кропотливому исследовательскому труду, заслуживающему куда больше уважения, чем случайная удача. Сам Альфред Нобель высказался по этому поводу совершенно определенно: «Я, безусловно, никогда не замечал ни одной случайной утечки нитроглицерина в кизельгуровую упаковку в таком количестве, чтобы образовать пластичный или хотя бы влажный материал, и идея такой случайности изобретена, должно быть, теми, кто принимает предположения за действительность. Что, в самом деле, привлекло мое внимание к использованию инфузорной земли для динамита, так это ее чрезмерная легкость в сухом виде, что свидетельствует, разумеется, о ее большой пористости. Следовательно, динамит появился не в результате случайности, а потому, что я с самого начала видел недостатки жидкой взрывчатки и искал способы им противодействовать».

Но эти слова будут сказаны много позже. А тогда, осенью 1866 года, в лаборатории в Крюммеле и на барже эксперимент следовал за экспериментом. Бо́льшую часть этого времени Альфред жил на директорской вилле Диттмара и его супруги и выезжал в Гамбург лишь по необходимости. Что действительно не исключено, так это то, что первые опыты с кизельгуром он начал еще в 1864-м или 1865 году, и именно поэтому на обратном пути в Европу у него так настойчиво стучало в мозгу слово «песок»: сама идея динамита уже начала оформляться у него в голове, подталкивая к шагам в нужном направлении.

Постепенно он пришел к выводу, что ни один абсорбент не может ни по свойствам, ни по цене сравниться с кизельгуром. Начав экспериментировать с пропорциями этой смеси, Альфред в итоге пришел к заключению, что оптимальной является четверть песка и три четверти нитроглицерина – масса в итоге получалась сухой по консистенции. Правда, тут же выяснилось, что получившаяся смесь «ни черта не желает загораться». Это было немалым преимуществом и недостатком одновременно и требовало экспериментально определить оптимальную мощь капсюля-детонатора.

Но главное было уже сделано: на свет появилась принципиально новая мощная взрывчатка, основанная на нитроглицерине, но совершенно безопасная в обращении до тех пор, пока не зажжешь подведенный к ее