Виктор Черномырдин: В харизме надо родиться - Андрей Вячеславович Вавра

Как-то Сосковец через голову премьера зашел к президенту с документами. Ельцин наложил на них свою резолюцию. Хотя они не входили в сферу его деятельности – относились к компетенции правительства.

«А вскоре состоялось заседание правительства, – вспоминает Тринога. – Оно уже подходило к концу, когда ЧВС сказал: тут такое дело, я что, кого-то из членов правительства с вопросами не принимал, кого-то отсылал – да пошел отсюда со своими бумажками? Были такие случаи? Я чего-то не помню. Все загудели: нет, не было. А в чем вопрос? ЧВС достает эти бумаги (которые Сосковец носил к Ельцину) и говорит: а вот один из членов правительства пошел с этими бумагами к президенту. Я в это время был здесь. Я не знаю, чего он хотел. Берет свои бегунки, пишет: все поручения по выполнению расписывает на Сосковца. И пишет срок. Все сложил в папку. Я ему по пути папку отдам, говорит. Сосковец потом ходил к Петелину, ко мне. Надо что-то делать. А чего теперь делать – иди выполняй».

ЧВС приходилось в такой ситуации проявлять недюжинное аппаратное мастерство, чтобы сохранить свои позиции во власти. Вспоминает А. Шохин:

«Кремлевские силовики (прежде всего Коржаков) делали ставку в правительстве на Олега Сосковца. Он явно занимал роль большую, чем один из вице-премьеров, пусть даже первый. Когда Коржаков в своих “донесениях” Ельцину предлагал убрать меня (для этого ему приходилось сочинять компромат) с экономического блока и передать обязанности отраслевому вице-премьеру – Сосковцу, Черномырдин видел в этом угрозу себе. Если бы Сосковец забрал всю экономику, то стал бы по факту реальным премьером. Черномырдин перестал бы быть хозяином в Белом доме. Поэтому он защищал меня, что называется, до последнего патрона. И не из-за любви к ближнему. Для баланса».

Именно для баланса. Слишком резкий крен в сторону как «консерваторов», так и реформаторского крыла правительства был слишком опасен.

«Это была атмосфера 90-х годов, – поясняет Масленников. – Можно было договариваться со всеми и убеждать. Иногда в острой словесной перепалке, иногда за грудки, очень часто матом. Но если находилось компромиссное решение, оно работало. И после кризиса 98 года это реализовал Примаков».

Словом, неправильно рассматривать Сосковца как какое-то очевидное зло. Он занимал свое место абсолютно по праву.

Как я уже писал, менее чем через полгода работы команды реформаторов Ельцин стал укреплять правительство опытными профессионалами, хорошо разбирающимися в реальной экономике (Хижа, ЧВС, Шумейко). А у металлургов Сосковец был практически столь же авторитетной фигурой, как ЧВС у нефтяников и газовиков.

С приходом Гайдара приоритетами в работе правительства были макроэкономика, приватизация, формирование конкурентной среды, выстраивание реальных рыночных механизмов и т. д. Промышленность оказалась не то что бесхозной, но явно не предметом первоочередной заботы.

В тот период, когда Сосковец был назначен первым вице-премьером, была создана Комиссия по оперативным вопросам. Она занималась текущими вопросами реального сектора экономики. А их огромное количество: тарифы, железнодорожные перевозки, долги по заработной плате, финансирование и все прочее. Реформаторы в этом мало разбирались. Они многого не знали, многого не понимали. Да им было и не интересно. Поэтому возникло такое естественное разделение труда.

В правительстве тогда и сложилось двоецентрие: есть Комиссия по оперативным вопросам, а есть макроэкономика и все остальное. А ЧВС находился посередине – он уравновешивал. Искал компромисс между реформаторским курсом и решением конкретных задач реального сектора экономики.

Сосковец решал вопросы и по чрезвычайным ситуациям. Когда в 1995 году на Сахалине произошло разрушительное землетрясение – за 17 секунд был разрушен поселок Нефтегорск, жертвами катастрофы стали более 2 тысяч человек, – ЧВС первым туда отправил Сосковца. То есть тот был фигурой достаточно авторитетной, потому что действительно решал вопросы.

«Сосковец, – вспоминает Масленников, – работал профессионально и достаточно успешно занимался своей любимой отраслью – металлургией. И то, что она сейчас занимает одно из ведущих положений в мире, это следствие той поддержки, которую он оказывал».

Словом, хозяйственник, управленец. Так что абсолютно не к месту слова Чубайса, произнесенные им после завершения истории с «коробкой из-под ксерокса», про Сосковца как «духовного отца господ Коржакова и Барсукова». А уж тем более про то, что их увольнением «был вбит последний гвоздь в крышку гроба истории российского коммунизма».

Тут Чубайс наводил тень на плетень. Если в чем и можно обвинять Коржакова, то уж никак не в приверженности коммунистической идеологии. Она здесь совершенно ни при чем. В связке Коржаков – Сосковец ведущим был как раз Коржаков, проталкивавший своего протеже на место ЧВС. Именно близость к президенту делала Коржакова «духовным отцом» всей интриги. А Сосковец – ее инструмент.

Представляется, что во всей этой истории Сосковец стал жертвой времени и обстоятельств. Не думаю, что Сосковец сознательно строил свою игру. Скорее всего, его активно разыгрывали, а он не сопротивлялся. Если ЧВС отыскал свое место в тогдашней сложной системе взаимоотношений, то Сосковец нуждался в союзниках, которые помогли бы ему удерживать позиции. С реформаторами откровенная вражда. Друг друга они на дух не переносили. Там были принципиальные расхождения во взглядах. Снижайте банковскую ставку, предприятиям нужны дешевые кредиты! – говорил Сосковец. При высокой инфляции этого делать ни в коем случае нельзя! – возражали ему реформаторы.

Федерации М. И. Барсуков, председатель Государственного комитета Российской Федерации по физической культуре и туризму Ш. А. Тарпищев и начальник Службы безопасности Президента Российской Федерации А. В. Коржаков направляются на избирательный участок. 16 июня 1996

[РИА Новости]

Параллельно с конфликтом Сосковец – реформаторы развивался конфликт силовики – реформаторы. Не прекращались попытки силовиков вмешаться в процессы приватизации, вспоминают сотрудники Белого дома. Аресты акционерных пакетов и, как следствие, – резкое обрушение рынка. Эти бесконечные разговоры про американских шпионов, которые якобы засели в Госкомимуществе. Словом, «реформаторы мешают», «все неправильно», «национальная промышленность загибается»…

И куда в такой ситуации Сосковцу было тянуться? Естественные союзники, гарантия собственной выживаемости, какие-то перспективы – это тесное общение с силовиками (и прежде всего с Коржаковым). Здесь было стремление подстраховать свое будущее. Здесь работал инстинкт самосохранения.

* * *

Коржаков постоянно искал поводы, чтобы оттеснить ЧВС от руля. В конце 1994 года газета «Известия» опубликовала письмо Коржакова Черномырдину. Начальник президентской охраны жаловался на то, что министр экономики Александр Шохин принимает неверные решения в нефтяной сфере: хочет отменить институт спецэкспортеров и обеспечить равный доступ компаний к нефтепроводам. Шохин пытался сделать то, что было совершенно необходимо: уничтожить почву, порождавшую коррупцию. Естественно, это наносило ущерб влиятельным силам.

Письмо Коржакова было написано в ультимативном тоне: «Считаем целесообразным