Развод. Проучить предателя - Дарина Королёва

"нового себя", который якобы ничего не знает о махинациях. Это может стать основой для юридической защиты: "Я не помню, что делал, поэтому не могу нести ответственность".

Замираю с бокалом в руке. Такая мысль не приходила мне в голову, но теперь, когда он её озвучил...

— Вы думаете, он притворяется? — сомнения закрадываются в душу. — Но у меня есть и снимки мозга, и заключения врачей. И перелом у него настоящий… Сложно такое инсценировать.

— Не спорю, — кивает. — Но опытный актёр, которым, несомненно, является ваш муж, может симулировать амнезию, даже имея реальные травмы.

В его словах есть логика. И всё же...

— Прошу прощения за прямоту, — снова придвигается ближе, — но, возможно, вам стоит быть осторожнее. Особенно теперь, когда вы взяли его домой.

— Вы считаете, от него может исходить опасность?

— Я... — он запинается, словно взвешивая, стоит ли продолжать. — Я не исключаю этого. Более того, вспомните его постоянные разговоры о конкурентах, о какой-то угрозе.

— Вы думаете, в этом что-то есть?

— Я сначала считал это паранойей. Но в последнее время... Некоторые действия на рынке, попытки перехвата наших контрактов... Иногда мне кажется, что его опасения не были беспочвенными. Наша компания занимает лидерское положение, что уже является причиной недовольства конкурентов.

Ужин с деловым разговором незаметно превращается в доверительную беседу. Станислав рассказывает о своих подозрениях, о странных совпадениях, о возможных угрозах.

— Мирослава Андреевна, — вдруг спрашивает он, меняя тему, — а вы сейчас с кем-нибудь общаетесь? В смысле, новые знакомства? Друзья?

— В основном только с тренером из спортзала — Александром, — отвечаю, не задумываясь. — Но он просто хороший парень, дружеское общение.

Что-то меняется во взгляде Станислава. Он незаметно делает заметку в телефоне:

— Александр? А фамилия? Что за спортзал? — спрашивает как бы между прочим.

— Баринов, кажется, тренируюсь в LifeStyle. — пожимаю плечами. — А что?

— Просто интересно, — он улыбается, но в глазах что-то настороженное. — Знаете, в нашей ситуации лучше перепроверять людей. Доверяй, но проверяй, как говорится.

От его слов веет холодком:

— Вы думаете, что... Александр как-то связан со всем этим?

— Я ничего не думаю, — он поднимает руки в примирительном жесте. — Просто предлагаю быть осторожной. В такой ситуации, как у вас, мотив для мести может быть у многих.

Мы продолжаем разговор, но что-то внутри меня насторожилось. Станислав знает слишком много, слишком интересуется. Это забота или... что-то ещё?

В конце вечера он настаивает, что отвезёт меня домой. У подъезда к дому останавливает машину, поворачивается:

— Мирослава Андреевна, я очень за вас беспокоюсь. Обещайте, что будете осторожны. И если что-то покажется подозрительным — сразу звоните мне. В любое время суток.

Он берёт мою руку и подносит к губам. Поцелуй — формальный, вежливый, но в нём чувствуется что-то большее, чем просто деловая галантность.

— Обещаю, — киваю, сама не зная, чего от него ожидать.

Выхожу из машины с тяжёлым сердцем. Сначала Гордей, теперь Станислав. Каждый проявляет внимание, каждый кажется искренним.

Но кому верить?

ГЛАВА 45

Мира

Дом встречает меня непривычной тишиной. Обычно в это время уже слышен бубнеж телевизора из комнаты свекрови или голос Гордея, разговаривающего по телефону. Но сейчас — ни звука.

— Гордей? — зову я, скидывая туфли в прихожей. — Регина Петровна?

Из кухни выглядывает Анна, сиделка:

— Регина Петровна спит, приняла лекарства. А Гордей Григорьевич... — она делает паузу, — его нет дома.

— Как нет? — чувствую, как внутри всё холодеет. — Куда он ушёл?

— Не знаю, — Анна разводит руками. — Сказал, что пройдётся немного, проветрится. Это было часа три назад.

Три часа? Человек с амнезией, который не помнит последних десяти лет, бродит где-то по городу, который за это время изменился до неузнаваемости?

— Он взял телефон? — лихорадочно ищу в сумке свой мобильный.

— Не знаю, — Анна пожимает плечами.

Набираю номер — действительно, звонит где-то в гостиной. Меня накрывает волна тревоги. Что если он заблудился? Что если память совсем отшибло, и он даже не помнит, кто он? Или попал под машину, или...

Пытаюсь себя успокоить. Гордей — взрослый мужчина, не ребёнок. Справится как-нибудь.

Но в памяти всплывает его растерянный взгляд, когда он увидел новый торговый центр на месте старого универмага.

"Когда его успели построить?" — спросил он с искренним удивлением.

Поднимаюсь в свою комнату, переодеваюсь, пытаюсь сосредоточиться на документах, но не могу. Мысли всё время возвращаются к Гордею.

Стараюсь понять, что именно меня беспокоит. То, что с ним что-то случилось? Или то, что я сама не знаю, как к нему относиться?

Раньше всё было просто — он предатель, манипулятор, лжец. Мои чувства к нему были понятны — боль, обида, желание справедливости. Но теперь, когда он смотрит на меня глазами того молодого Гордея, которого я любила...

Звук открывающейся двери прерывает мои размышления. Спускаюсь вниз.

В прихожей — Гордей. Немного растрепанный, с покрасневшими глазами.

— Где ты был?

— Просто пошёл прогуляться, — устало снимает куртку. — Так странно... всё так изменилось в нашем районе. Новый торговый центр, эти высотки на месте старого рынка... Словно в другой город попал.

Делаю шаг ближе, и тут же отшатываюсь — от него явственно пахнет алкоголем.

— Гордей, ты что, пил? Тебе же врач строго запретил алкоголь после травмы!

Он отводит взгляд, проводит рукой по волосам — жест, такой знакомый с юности:

— Да, знаю... Просто... мне нужно было как-то расслабиться. Тяжело всё это, понимаешь? Такое чувство, будто часть жизни прошла мимо меня. — Он смотрит прямо на меня, глаза влажно блестят. — Это правда, Мир? Я действительно забыл десять лет? И... это правда, что я тебе изменил?

— Да, Гордей. Это правда.

Он закрывает лицо руками, плечи опускаются:

— Не могу в это поверить. Как я мог так поступить? С тобой? — голос срывается. — Ты... ты самое лучшее, что было в моей жизни, Мирослава.

Он впервые за много лет называет меня полным именем, без уменьшительных форм. И от этого почему-то становится ещё больнее.

— Какой же я ублюдок, — качает головой. — Что со мной стало? В какого монстра я превратился?

Он поднимает на меня взгляд, и я вижу в нём настоящее отчаяние:

— Я не понимаю… Не могу принять. Себя такого — подонка из будущего. Скажи, почему? Ты же такая... такая удивительная женщина. Умная, красивая. — Он делает шаг ко мне. — Как я мог настолько не ценить то, что имел?

Я молчу. Что я могу сказать? Что власть и деньги меняют людей? Что большинство мужчин не способны хранить верность?

— Самое мучительное то, что я не помню! Я не помню. Не помню свои измены, не помню, как