Издательский проект Петра Первого. Илья Копиевский и новые русские книги - Юрий Петрович Зарецкий

он добавляет к истории жизни Копиевского новые штрихи, подчеркивая его роль на начальном этапе становления научного знания в России. Наконец, белорусские исследователи, также считающие его соплеменником, недавно дополнили биографию Копиевского важными, хотя и далеко не лестными биографическими сведениями.

Если же говорить об историографии петровских реформ в области образования и культуры в целом, то второстепенное место, которое в ней отводится этому инородцу и иноверцу, не вызывает особого удивления. Хорошо известно, что большинство писателей, переводчиков и типографов в окружении Петра, особенно на начальном этапе его преобразований, составляли православные выходцы из Юго-Западной Руси, имевшие основательное богословское образование, а нередко и высокие церковные должности. Поскольку Копиевский в эту когорту никак не мог быть зачислен, он так и остался в нашей историографии скромным «белорусским просветителем», вследствие места рождения гораздо больше известным и чтимым в Минске, чем в Москве.

Сказанное, конечно, вовсе не значит, что сегодня его имя и его труды забыты. Однако интерес к ним проявляют почти исключительно лингвисты, видя в Копиевском в первую очередь переводчика, автора грамматик (латинской и русской) и составителя двух трехъязычных словарей487. Что касается других его учебных книг, их содержания и места в российском культурном ландшафте начала XVIII века, то эти темы стали привлекать внимание исследователей только недавно. Как и вообще вопросы, связанные с распространением его книг в России.

Между тем уже сегодня можно с уверенностью заключить, что издания Копиевского внесли заметный вклад в становление науки и образования в России начала XVIII века. Достаточно вспомнить, что благодаря им массовый русский читатель получил первый печатный учебник арифметики, первые русско-латинско-немецкий и русско-латинско-голландский словари, первые учебники латинской грамматики, всемирной истории, военного дела, астрономии, навигации. И кроме этого – первую русскую карту звездного неба и первый русский перевод античной классики (Эзопа).

Эпилог

Начало новой истории научной книги в России

…И прошу, дабы не по конец рук переведена была [книга], но дабы внятна и хорошим штилем.

Петр 488

Прощай, Амстердам, прощай, Копиевский

После того как сначала в Москве, а затем и в Санкт-Петербурге стала массово издаваться переводная литература светского содержания, продолжение Петром его амстердамского проекта утратило всякий смысл489. К тому же наследники Тессинга не проявляли к русскому книгоизданию особого интереса. Больше того, за десять лет, прошедшие с начала работы амстердамской типографии, значительно выросли требования Петра к качеству русских переводов, которые он теперь поручал людям, гораздо более знающим и умелым, чем Копиевский490. Что касается нехватки в России иностранных книг, то царь в большом количестве заказывал их в Европе представителям русских дипломатических миссий, близким ко двору иностранцам, а также российским подданным, по разным причинам находившимся за границей491. Однако о заслугах Копиевского и Тессинга в становлении русского светского книгопечатания Петр не забыл. Готовя материалы для истории своего царствования, он с похвалой упомянул в одной из записей амстердамскую типографию и изданные в ней книги: «Того же [1699] году исправлена друкарня в чистоте печати, и начали многия книги переводит и печатат (в воинских делах), инженерския, (фортофи<ка>ции), алтилриские, механические и протчих художеств, также и исторические и календари»492.

«Нормализация» перевода как насущная потребность

Укрепление Петром самодержавной власти в начале XVIII века открыло ему новые возможности для преобразования России. Подавление выступлений оппозиции, ликвидация традиционно консервативного института патриаршества, широкое привлечение на русскую службу иностранцев и превращение европейского направления в главный вектор внешней политики государства способствовали ускорению и радикализации реформ во всех областях жизни российского общества. Важную роль среди них играли преобразования в области культуры, в частности начало невиданного ранее по масштабам издания светских книг493.

Зримым началом нового периода истории русской книги стало создание гражданского шрифта, не только более удобочитаемого по сравнению с традиционным кирилловским, но и недвусмысленно указывающего на светское содержание напечатанных им книг494. Поскольку подавляющее большинство новых книг составляли сочинения европейских авторов, к концу первого десятилетия XVIII века количество поручений Петра переводчикам стало быстро расти495. Вскоре началось и их печатание, о чем много и подробно сказано в многочисленных работах историков книги. Однако на языковые и историко-культурные аспекты этого массового издания переводов научной литературы исследователи обращали внимание гораздо реже. В частности, на то, что в условиях быстро растущего тиражирования европейских научных знаний, сугубую актуальность приобрело упорядочение переводов на русский язык, их «нормализация»496. Этот процесс, на протяжении полутора десятилетий протекавший под руководством и при непосредственном вмешательстве Петра, оказал важное влияние на формирование русского научного языка в первые десятилетия XVIII века.

Цель Петра состояла в том, чтобы содержавшиеся в новых книгах знания были донесены до читателей не только доходчивым языком, но и языком, использующим унифицированную терминологию. На решение этой задачи и была обращена политика «нормализации» переводов, проводившаяся на самом высоком государственном уровне. Особую актуальность она имела в отношении трудов научно-технической и военной тематики, хотя не оставляла без внимания также историческую и нравоучительную литературу. Позднее, во второй четверти XVIII века, в немалой степени под влиянием деятельности Санкт-Петербургской академии наук, эта политика стала важнейшим инструментом становления русского научного языка497. Однако до этого времени дисциплинирование и «нормализация» переводов осуществлялись непосредственно Петром. Он не только отбирал сочинения иностранных авторов, занимался организацией работы переводчиков, но и внимательно следил за ходом и результатами их работы498. Свои замечания Петр высказывал им в личных беседах, письмах, передавал через своих приближенных, а иногда даже вносил в их переводы собственноручную правку. Если употреблять понятия, принятые в сегодняшнем книгоиздании, то при реализации этой новой политики он выступал одновременно как заказчик, рецензент и редактор переводных изданий499.

Как мы видели, транслируя научные знания «славянороссийским читателям», Копиевский полагался почти исключительно на свое собственное понимание поставленной перед ним задачи. Известно только, что два-три его перевода предварительно просматривали Федор Головин и Петр. Очевидно, что на начальном этапе переноса в Россию европейских знаний стандартизация русского научного языка не была задачей, значимой на государственном уровне. Теперь же, когда стали переводиться и издаваться многие десятки трудов иностранных авторов, она приобрела сугубую актуальность500. Массовое тиражирование «наук и художеств», являвшихся важным инструментом в строительстве новой России, требовало теперь пристального внимания Петра, игравшего главную роль в процессе языковой «нормализации» европейских научных знаний в печатной продукции.

«Нормализация» переводов