Кино Ларса фон Триера. Пророческий голос - Ребекка Вер Стратен-МакСпарран

Вот, начальствующие у Израиля, каждый по мере сил своих, были у тебя, чтобы проливать кровь. У тебя отца и мать злословят, пришельцу делают обиду среди тебя, сироту и вдову притесняют у тебя. Святынь Моих ты не уважаешь и субботы Мои нарушаешь. Клеветники находятся в тебе, чтобы проливать кровь, и на горах едят у тебя идоложертвенное, среди тебя производят гнусность. Наготу отца открывают у тебя, жену во время очищения нечистот ее насилуют у тебя. Иной делает мерзость с женою ближнего своего, иной оскверняет сноху свою, иной насилует сестру свою, дочь отца своего. Взятки берут у тебя, чтобы проливать кровь; ты берешь рост и лихву и насилием вымогаешь корысть у ближнего твоего, а Меня забыл, говорит Господь Бог.

Заговор пророков ее среди нее – как лев рыкающий, терзающий добычу; съедают души, обирают имущество и драгоценности, и умножают число вдов. Священники ее нарушают закон Мой и оскверняют святыни Мои, не отделяют святаго от несвятого и не указывают различия между чистым и нечистым, и от суббот Моих они закрыли глаза свои, и Я уничижен у них. Князья у нее как волки, похищающие добычу; проливают кровь, губят души, чтобы приобрести корысть. А пророки ее все замазывают грязью, видят пустое и предсказывают им ложное, говоря: «так говорит Господь Бог», тогда как не говорил Господь. А в народе угнетают друг друга, грабят и притесняют бедного и нищего, и пришельца угнетают несправедливо. Искал Я у них человека, который поставил бы стену и стал бы предо Мною в проломе за сию землю, чтобы Я не погубил ее, но не нашел. Итак изолью на них негодование Мое, огнем ярости Моей истреблю их, поведение их обращу им на голову, говорит Господь Бог.

(Книга пророка Иезекииля 22:6–12, 25–31)

Теолог Ивонн Шервуд осуждает попытки комментаторов игнорировать насилие, жестокость и сексуальность, описанные пророками, сосредоточиваясь на более мягких отрывках или смягчая наиболее резкие стихи. Линда Дэй исследовала пять основных комментариев к Иезекиилю (все написаны мужчинами) и во всех случаях обнаружила, что они определяют главные черты Яхве как любовь и благодать. «ЙХВХ щедр, удивительно милостив и старается сделать все возможное для женщины; он муж, чья любовь не знает границ» (Day, 2000, с. 83). Ранее я приводила аргументы в пользу того, что теология Иезекииля акцентирует внимание не на любви или милосердии Яхве, а на Его святости и требовании абсолютной непорочности, что Брюггеманн называет магистериальной теорией Бога, а Пол Джойс – «радикальной теоцентричностью». В главе 4 Книги пророка Иезекииля Яхве не позволяет Иезекиилю говорить от лица своего народа, что является отступлением от обычной роли пророка, потому как Яхве больше не может слушать. Уже слишком поздно. Это согласуется с представленной в 16-й главе карикатуре Яхве как супруга, а Иерусалима – как невесты-блудницы. Да, в конце Яхве милостив, но не к Иерусалиму, потому как тот уже разрушен до основания. Божья благодать достается лишь изгнанникам, которые возвращаются, чтобы заново отстроить город (хотя из главы 16 это не очевидно). Восприятие через призму сатиры изображенного в 16-й главе Книги пророка Иезекииля полного отречения и наказания Яхве своей невесты Иерусалима согласуется с магистериальной теологией и радикальной теоцентричностью всего Иезекииля.

Аналогичным образом ранее я продемонстрировала, что фильмы фон Триера показывают скрытого Бога как мерило, с которым сталкивается все, чья святость и присутствие становятся очевидными благодаря крайностям зла. Можно даже сказать, что Джо из «Нимфоманки» проходит по спирали через глубины ада в своем грехе и находит спасение благодаря единственному радикальному действию, способному это прекратить: убить того, кто ее предал. Никакого компромиссного пути нет. В Ветхом Завете и апокалиптических частях Писания правосудие включает в себя очищающую кару и предлагает контркритику метафорам мученичества, угнетения и несправедливости (как женским, так и каким-либо другим). Это хорошо изучено в феминистской литературе, литературе о насилии (в частности, связанной с фон Триером) – в работах о «Догвилле» (2003) и «Мандерлее» (2005): см. работы Карлин Мандольфо (Mandolfo, 2010, с. 285–300) и Хью С. Пипера (Pyper, 2010, с. 321–334).

Похоть, сексуальная зависимость и более серьезные вопросы экономики желания, которые слишком часто воспринимаются как исключительно мужские проблемы, исследуются в «Нимфоманке» на примере сильного женского персонажа, а не страдающей мученицы или жертвы патриархального господства. Фон Триера неоднократно обвиняли в женоненавистничестве, и отчасти эта критика справедлива, когда речь идет о его ранних фильмах. Однако феминистский голос обретает силу в «Антихристе», «Меланхолии» и особенно в «Нимфоманке», где он звучит наиболее ярко.

Джо играет роль той, кого осудили за грех, но она также является пророческим голосом, говорящим правду. Она обнажает и разоблачает скрытые области и углы своей похоти и ее последствий. Мы видим травму, которую нанесла ее похоть (ее идол) как ее семье, так и чужим, видим принесение в жертву ее ребенка и брака, ее страдания, одиночество, насилие. Но Джо говорит правду любой ценой: она осознает свой грех, свою пустоту, отсутствие удовлетворения («заполни все мои щели») и невыносимое одиночество («о, как ужасно, что все должно быть столь правдивым…»). Но как же нам тогда воспринимать концовку, в которой она убивает добродушного Селигмана, одарившего ее добротой, поддержкой и вдумчиво выслушавшего ее рассказ? Кавех Зейхеди полагает, что:

Когда в конце фильма святой внезапно становится грешником, а грешница становится святой, а затем последняя убивает первого, это можно рассматривать как аллегорию гегелевского мировоззрения, которое в конечном итоге приведет к трансцендентности.

(Zahedi, 2014)

В своем прочтении концовки фильма Зейхеди видит перемену ролей, которую многие упускают, а через нее – возможную трансцендентность. Однако если смотреть на финал с теологической точки зрения, то можно увидеть гораздо больше. Разрушенные отношения и изуродованное тело Джо наводят на мысль, что ее истинным предателем является зависимость от похоти. Она приравнивает «всегда хотеть большего» к «всегда нуждаться в большем», создавая экономику желаний, которая ставит желание превыше всего. В конце, как раз перед последним оправданием ее поступков Селигманом и ее заключительной декларацией, Джо замечает солнечный свет, отражающийся от здания напротив. Поскольку видны только стены, они не могут определить его источник. Проблеск трансцендентности мерцает в этом самом нижнем круге ада, когда Селигман произносит свое финальное заявление о невиновности Джо. Внезапно она осознает истину. Наступает поворотный момент,