Израильско-палестинский конфликт. Непримиримые версии истории - Нил Каплан

Возрождение палестинского национального движения после 1967 г.

После поражения в войне 1967 г. национальное движение палестинских арабов обрело новый импульс. Только что созданная Организация освобождения Палестины (ООП) сделала возможным выражение накопившихся претензий и горестей рассеянного народа, который до 1948 г. составлял коренное большинство британской подмандатной Палестины, а до этого — соответствующих провинций и округов мусульманской Османской империи. Подъем национального самосознания и рост воинственности палестинцев подпитывались солидарностью с освободительными движениями по всему миру. Используя мифологию вооруженной революционной борьбы и ведущих ее борцов за свободу, облаченные в куфии палестинские федаины пробуждали в народе энтузиазм, смягчавший ощущение отчаяния и унижения, вызванное недавним военным поражением трех арабских армий. После июньской войны 1967 г. ООП недолгое время пыталась создавать боевые ячейки для атак на израильские цели с баз на недавно оккупированном Израилем Западном берегу, но эти усилия потерпели крах[343], и палестинцы были вынуждены вернуться к своей прежней методике атак извне, которая зависела от щедрости материально-технической и политической поддержки арабских государств.

В 1970-е гг. арабо-израильский конфликт принял новую форму, а в его смысловом центре, что важно, снова оказались его палестино-израильские основы. На повестке дня стояли вопросы отвода израильских войск к позициям июня 1967 г., признания арабскими странами Израиля и заключения мира между ними, как того требовала формула «земля в обмен на мир», изложенная в резолюции Совета Безопасности ООН № 242 (1967) и закрепленная в резолюции № 338 (1973). Однако, несмотря на то что ни в одном из этих документов палестинцы напрямую не упоминались, в 1970-е гг. им удалось привлечь внимание мировой общественности к своей борьбе за право на национальное самоопределение, используя для этого как насильственные, так и политические методы.

Десятилетие началось с направленных против Израиля и евреев актов международного терроризма, совершенных группировками как относящимися, так и не относящимися к ООП. Основным оружием в арсенале палестинцев, пытавшихся поразить израильские цели за рубежом и привлечь внимание мира к своему делу, стал угон самолетов. Как и более ранние формы насилия, к которому прибегали обе стороны, терроризм 1970-х гг. выполнял и важные внутриполитические задачи: он помогал определить иерархию конкурирующих фракций и, что самое важное, повышал моральный дух и самооценку палестинских беженцев, где бы они ни жили[344]. 6 сентября 1970 г. члены Народного фронта освобождения Палестины (НФОП) одновременно захватили три западных пассажирских самолета (принадлежавших авиакомпаниям TWA, Swissair и Pan Am), перенаправив два из них на неиспользуемый аэродром в окрестностях столицы Иордании Аммана; почти все заложники были отпущены, а самолеты взорваны. По некоторым подсчетам, в период с 1968 по 1977 г. палестинские группировки угнали или пытались угнать 29 самолетов[345].

Май 1972 г. был отмечен двумя дерзкими нападениями на израильский аэропорт Лод (имени Бен-Гуриона): сначала захват самолета (который был отбит с минимальными потерями), а потом — кровавая бойня, устроенная действовавшими в интересах НФОП террористами из Красной армии Японии, которые расстреляли пассажиров (в основном христианских паломников) в зале прилета. Самый изощренный и зрелищный теракт той эпохи — нападение в сентябре того же года на квартиры израильских спортсменов на Олимпийских играх в западногерманском Мюнхене. Неуклюжая попытка спасения, предпринятая немецкой полицией, закончилась смертью всех девяти израильских заложников и пяти террористов.

Хотя зарубежные цели обычно были добычей более легкой, чем объекты в самом Израиле, террористам из-за ливанской границы периодически удавалось прорвать оборону, нанести удар и посеять панику внутри страны. В мае 1974 г., например, члены Демократического фронта освобождения Палестины (ДФОП) ворвались в школу в северном кибуце Маалот и удерживали в заложниках 90 детей, пока в результате попытки штурма не погибли и сами террористы, и два десятка их заложников.

Одним из факторов, способствовавших резкому росту численности и активности этих террористических/партизанских групп, было то, что многие палестинцы к тому времени потеряли надежду добиться удовлетворения своих требований и претензий с помощью стандартных институтов международной дипломатии. По их мнению, именно эти институты несли ответственность за создание (незаконное, как они считали) государства Израиль в 1948 г., после чего ООН и ее государства-члены низвели палестинцев до жалкого положения «арабских беженцев», не предоставив им статуса полноправных участников международных отношений. Совсем недавно только что созданная ООП наблюдала, как члены СБ ООН разработали и одобрили резолюцию № 242, в которой — как и в декларации Бальфура полувеком ранее — вообще не говорилось о существовании палестинского народа или о его национальных правах; палестинцы в документе упоминаются лишь косвенно, во фразе о «справедливом урегулировании проблемы беженцев».

Вместо этого внутри палестинских организаций того времени шли активные дебаты о различных аспектах запутанных отношений палестинцев с теми или иными арабскими государствами; о целях и средствах, о тактике и стратегии, о политике и вооруженной революционной борьбе; о законности нападений на израильских и/или еврейских гражданских и военных лиц как внутри, так и за пределами Палестины/Израиля и об истинном значении и применимости отдельных статей Национальной хартии. Отколовшиеся группировки вроде марксистского НФОП (под руководством Жоржа Хабаша) и ДФОП (под руководством Наифа Хаватме) ставили на первый план вооруженную, а не политическую борьбу и выступали сообща с другими революционно-освободительными движениями, которые предпочитали тактику похищений, взрывов и угонов пассажирских самолетов. Активисты — как внутри своих фракций, так и в рамках всей ООП как объединяющей структуры — спорили об идеологии, тактике, стратегии и роли вооруженной борьбы с той же горячностью и страстью, что и раскольнические сионистские группировки в своих дискуссиях с основным контингентом «Хаганы» в 1930-е и 1940-е гг. Некоторые из них резко отвергали компромиссные позиции, к которым порой склонялись лидеры ФАТХ, что привело к напряженности в рядах ООП и к постоянному «повышению ставок» конкурирующими группировками, выливавшемуся в рост жестокости и интенсивности террористической деятельности[346].

Многие палестинцы, конечно, не соглашались с определением их как «террористов» и верили, что имеют такое же право прибегать к вооруженной борьбе, как и другие освободительные движения. Они считали насилие вполне законным инструментом для возвращения территорий, оккупированных в 1948 и 1967 гг., а также для привлечения внимания мировой общественности к своему позабытому делу — даже если шансы физически уничтожить узурпировавшее их страну сионистское государство казались ничтожными[347]. Выбирая этот путь, радикалы и сторонники непризнания Израиля были верны букве принятой ООП в 1968 г. Национальной хартии, которая призывала к «уничтожению сионизма в Палестине» путем «вооруженной борьбы» как единственного метода («стратегии», а не «тактики») восстановления Палестины в качестве арабского государства для его исконных палестинских жителей; «диверсионным акциям» хартия отводила роль «ядра палестинской народной освободительной борьбы» (статьи 15,