Развод. Люблю - Анна Герц

Встаю с дивана и иду в спальню. Слёзы застилают лицо. Это конец…

Глава 5

Прошёл месяц. Я тяжело переживала. Вильмонт подал на развод. Я не могла поверить, что всё так сложилось в моей жизни, что муж так поступил со мной. Я любила его до жути, а он ушёл к другой. Светик ещё не понимала, она часто видела отца, а вот Макс понимал всё. С каждым днём он ходил мрачнее тучи. Он скучал по отцу, сильно скучал, а отец даже не звонил ему и дочери, такое чувство, что отец вычеркнул всех из своей жизни…

– Он бросил нас и ушёл к этой овце! Он предал нас, мама! Я понимаю, у Пашки папа ушёл, но он постоянно с ним общается, говорит, звонит, а мне этот, с позволения сказать, папаша даже не звонит! Мама, мне четырнадцать почти, я всё понимаю!

Я посмотрела на сына. Макса всего трясло, он завтракал и злился, а я мрачно пила кофе. Завтра очередное заседание. Ещё одно – и всё, нас разведут…

– Перестань, Макс! Он твой папа, так нельзя, я очень тебя прошу!

– А что перестань? Он даже мне ничего не объяснил! Он ни сел, ни поговорил со мной, мама! С Пашкой его батя объяснился, а этот со мной даже говорить не стал! Почему, мама? Что я ему сделал? Я же его сын, мама! А Светка его дочь!

То, что он ничего не объяснил сыну, это было очень низко, и я всё больше и больше это понимала…

Макс заслуживал знать, то что происходило, ему скоро было четырнадцать лет.

– Он звонит тебе, ты должен с ним поговорить!

– Не буду я с ним разговаривать! Он предатель! – отрезал сын и вышел из-за стола.

Когда я осталась одна в столовой, я подняла голову на стену. Я так и не сняла наши портреты. Так и не смогла. Вот он улыбается, у него на руках малышка наша. Все такие счастливые и красивые. Семья… А теперь нет семьи. Не было больше… Была, но наша, Егор Вильмонт был семьёй детей, но не моей.

Моя семья – это мои родители и дети. Больше у меня никого не осталось…

– Таня, я вот в сумку положила, компоты тяжёлые, ты в положении, я донесу!

Я резко обернулась и замерла. На веранду вошёл красивый молодой мужчина с пронзительными голубыми глазами. Внутри всё сжалось… Кто это?

– Таня, моя сестра! – улыбнулся он. – Сказала забрать у вас ваши волшебные компоты! С похмелья, кстати, помогают! Ваш берёзовый сок! Аня, вы большая молодец, я вами восхищаюсь!

Я улыбнулась. Как мило…

– Спасибо, рада, что приношу пользу людям!

Голубые глаза смотрели на меня в упор, красивый – не похож на наших. Глаза такие особенные.

– Я Коля!

Я растерялась. Может, просто давно не знакомилась ни с кем. Да и, если честно, не надо мне это было. Семья, быт, я очень любила свою семью и заботилась о ней, никогда не давала повод сомневаться в себе, и поступок моего мужа меня убил. Хотя какого мужа, он давно мне был не муж… Чужой, посторонний человек. Так было лучше…

– Очень приятно, Анна!

– Мне тоже приятно!

Николай забрал сумку с тяжестями и, переводя мне деньги, ещё раз широко улыбнулся.

– Я на днях у вас паштеты закажу, они потрясающие! Вы не против? Вы молодец! Тушёнка такая вкусная! Вы такая хозяйственная и красивая! Вы молодец, Аня!

– Нет, что вы! – улыбнулась в ответ я.

Улыбнулась… Надо же, я впервые за всё время улыбнулась. Я давно забыла, как это – улыбаться. Весь месяц на нервах, а здесь словно что-то изменилось…

Когда машина Николая тронулась, я непроизвольно помахала ему рукой и тут же на себя разозлилась. Какая ты дура, Аня, человек просто похвалил твою консервацию, а ты… Вернулась в дом и оперлась о барную стойку. Кажется, это было всё…

– Алло! Да, малышка! Живот болит? Я сейчас, скоро! Вызови скорую! Я Кристине позвоню! Я люблю тебя больше жизни, моя девочка!

Я молчала. Кристина… Сестра Егора очень хорошо подружилась с Людой. А мы ведь тоже когда-то дружили, были близкими подругами, мои дети её племянники, а теперь, как я понимаю, родится новый. Я никогда не была злым или завистливым человеком. Я была доброй и очень душевной. Даже сейчас меня не разрывало от злости, мне просто было больно, безумно больно…

Так что разрывало на части, я не знала, как дышать, да и, если честно, не хотела. Если бы не дети, я, наверное, бы напилась. В хлам…

– Она беременна?

Я сама не понимала, зачем я это спрашиваю. Для чего… Егор сел на лавочку. Он выглядел уставшим и подавленным, а что…

– Да!

– Сколько недель?

– Пять!

Усмехнулась. Оперативно… Ну что ж, совет да любовь…

– Когда собирался мне об этом сказать? Поздравляю, я очень рада за вас, что Люда в положении!

– А зачем тебе об этом знать?

Я посмотрела на Вильмонта. Осунулся, похудел, рубашка несвежая… Интересно, она за ним вообще ухаживает? Я думаю, нет, со мной он так не выглядел. Со мной был ухоженный, стильный…

– Люде очень тяжело, её только Кристина приняла! Родители её не принимают! Все тебя жалеют, папа не желает со мной разговаривать, мама тоже!

Я хмыкнула.

– Да что ты! А твоему сыну не тяжело? Ладно, Светик маленькая, но Макс – подросток, и он очень сильно переживает, Егор! Он любит тебя, у него такой возраст – ему сейчас отец нужен, настоящий отец! Услышь меня, прошу, Егор!

Вильмонт отвернулся. Желваки ходили по его красивому лицу. Красивый… Он всегда был слишком красивым. Женщины замирали в его присутствии. Интересный, высокий, сильный… Только меня он сломал, полностью растоптал, причинив адскую, нереальную боль…

– Я люблю сына и всё понимаю, что он сердится, все тебя жалеют, Аня, что я такой подонок бросил тебя, несчастную, а то, что я мучился и разлюбил тебя, меня никто не понял! У нас же рамки: если есть жена, пусть и с опостылевшей, но надо до конца жизни!

У меня пропал дар речи. Я не могла даже произнести ни слова. Опостылевшая жена… Караван историй отдыхает. Это я – опостылевшая жена? Как мне в этот момент противно стало. Первые ночи, зная, что он с ней, я глаз не сомкнула.

Я с ума сходила от ревности и боли. Я плакала очень сильно. Рыдала… Поверить не