Семь пророков. Мировая катастрофа и грядущее возрождение - Александр Кириллович Дианин-Хавард

субъекта в центр, Декарт отменил Бога, ведь периферийный Бог – не Бог, а продукт человеческого мышления. Формуле Декарта «cogito, ergo sum… (мыслю, следовательно, существую)» нужно противопоставить формулу Франца Баадера «cogitor, ergo sum… (меня мыслит Бог, следовательно, я существую)». От вечности Бог думал обо мне, и создал меня из ничего. И если я до сих пор существую, это потому что Он не перестает думать обо мне и постоянно сохраняет меня в бытии. Если Он перестанет думать обо мне хотя бы на секунду, то я тут же превращусь обратно в ничто. Для немецкого философа конца XVIII века Бог есть центр, мыслящий субъект – периферия. Таков рациональный порядок вещей.

Во времена Декарта философия древних греков и философия европейского Средневековья, несомненно, нуждались в обновлении, но вместо этого были полностью уничтожены. До Декарта человек стремился понять свое Богом назначенное место во Вселенной; после Декарта он «творит» в себе свою собственную Вселенную. Декарт стоит у философских истоков миросозерцания, в котором мыслящий субъект есть источник и центр всего сущего.

Жить по Декарту

Декарт создал новый тип человека – рационалиста.

Для рационалиста главный вопрос в жизни – вопрос познания: «Что я могу знать достоверно?» Под достоверностью он имеет в виду достоверность математическую.

Рационалист – существо исключительно интеллектуальное. Он не способен на чувствительное, сердечное, радостное общение с объектом познания, на искреннюю встречу с ним. Рационалист интеллектуально анализирует реальность, но не приобщается к ней. Реальность не трогает, не волнует, не умиляет его. Он не отвечает на нее ни радостью, ни грустью, ни сочувствием, ни любовью. Его чувства атрофированы.

Интеллектуальный анализ – вот цель! Но он сердцем настолько отдаляется от объекта своего анализа, что неспособен проникнуть в него, а следовательно, и познать.

Рационалист низводит к своему убогому разумению чудеса, его превосходящие. Он кажется умным, но его познание, как познание компьютера, ограничено.

2

Сентиментализм Жан-Жака Руссо

(1712–1778)

РУССО родился 28 июня 1712 года в Женеве, мировом центре кальвинизма с 1536 года. Его мать умерла от родильной горячки через неделю после его рождения. Всю жизнь Руссо искал себе мать, даже среди своих любовниц.

Отец – часовщик. Из-за перебранки с земляком он был вынужден бежать в соседний кантон.

Жан-Жаку было 10 лет. Он остался в Женеве под опекой дяди по материнской линии. Проведя два года в протестантском пансионе, он был отдан на обучение к нотариусу, а в 1725 году – к граверу, который обращался с ним крайне сурово. Однажды, боясь наказания за позднее возвращение, Руссо решил бежать. На тот момент ему было 16 лет.

За воротами Женевы начиналась католическая Савойя. Не имея никаких средств, Руссо обратился за помощью к священнику. Тот послал его к госпоже де Варан, 29-летней богатой баронессе. Родившаяся в семье швейцарских протестантов, де Варан бросила мужа, переселилась в Анси (в Савойю) и приняла католичество.

Госпожа де Варан направила Руссо в Туринский институт для новообращенных, т. е. в школу, где обучали прозелитов. Спустя девять дней Руссо стал католиком.

В Турине он стал работать лакеем одной знатной дамы, которая скончалась три месяца спустя. После ее смерти у Жан-Жака была найдена лента, которую он украл у этой дамы. Он утверждал, что ленту ему дала молодая кухарка. Ему поверили, и она была наказана. «Я вспомнил о ней, – пишет он, – и свалил свою вину на объект, который первым пришел мне на память»[18].

В 1729 году Руссо вернулся к госпоже де Варан. Ему было 17, ей – 30. Она стала его наставницей и любовницей. Maman, как он ее называл, научила Руссо писать и говорить языком образованных людей.

Заботясь о будущем воспитанника, де Варан отправила его в семинарию, а потом отдала на обучение к органисту, занятия с которым он скоро бросил. Руссо вернулся в Анси, но к тому времени де Варан уже уехала в Париж.

Более двух лет Руссо скитался по Швейцарии, но весной 1732 года он вновь стал гостем госпожи де Варан. Его место было занято молодым новообращенным швейцарцем, Клодом Анэ, однако это не помешало Руссо стать членом «дружеского трио».

По смерти Анэ (Руссо утверждает, что он умер от пневмонии) баронесса отправила его лечиться в Монпелье (у него была опухоль сердца). Во время поездки он познакомился с мадам де Ларнаж. У этой дамы было 10 детей, и она была старше его на 20 лет (ей было 45, ему – 25). Три дня они жили вместе. «Такого наслаждения, – пишет Руссо, – какое я испытывал в эти дни, я больше никогда не знал»[19].

По возвращении он застал баронессу с новым молодым любовником, опять же из новообращенных швейцарцев. Руссо называет его братом. Создается новое «дружеское трио».

В то время Руссо тосковал, часто уединялся, в нем стали проявляться первые признаки мизантропии. Он искал утешения в природе: вставал на заре, работал в саду, занимался пчеловодством. Так прошло два года.

В 1740 году (ему было 28) он устроился гувернером в одну семью из Лиона, но быстро уволился, поскольку не знал, как себя вести ни с детьми, ни со взрослыми. Затем он получил место домашнего секретаря у французского посла в Венеции, но поскольку стал важничать, воображая себя дипломатом, посол прогнал его, не уплатив жалованья.

В Париже Руссо вступил в связь со служанкой гостиницы, в которой жил. Тереза Левассер была молодой и неграмотной крестьянкой. Руссо говорил, что никогда не питал к ней ни малейшей любви, однако это ничуть не помешало ему жениться на ней спустя двадцать лет. Все их пятеро детей были отданы в детдом. «Такое решение дела, – говорит Руссо, – показалось мне весьма хорошим, разумным, законным, и если я не хвастался им открыто, то единственно из уважения к матери детей»[20]. Это решение дела Руссо считал решением настоящего отца и гражданина.

Получив место секретаря у одного торговца, Руссо стал посещать кружок, к которому принадлежали известная мадам д'Эпине и глава французских энциклопедистов Дени Дидро.

В 1749 году – ему было 37 лет – Руссо отправился навестить Дидро, заключенного в Венсенском замке. По дороге в газете он прочел объявление Дижонской академии о конкурсе на тему «Содействовало ли возрождение наук и художеств очищению нравов».

Внезапно Руссо испытал как бы озарение. «В моем уме, – пишет он своему другу Мальзербу, – как бы сразу сверкнул свет, все озаривший. Разнообразные идеи, яркие и живые, представились мне вдруг с такой силой и в таком количестве, что смущение и трепет охватили мою душу. Я как бы опьянел от наплыва