Эйнштейн во времени и пространстве. Жизнь в 99 частицах - Сэмюел Грейдон

81

Вдосье, составленном на Эйнштейна Федеральным бюро расследований, тысяча четыреста страниц. ФБР неустанно следило за профессором Эйнштейном, и сотрудники бюро не слишком заботились о деликатности: они перехватывали личные письма, прослушивали телефонные разговоры и даже нарушали неприкосновенность частной собственности. Подслушанные рассказы и анекдоты об Эйнштейне тоже записывались, и эти записи на удивление часто походят на сплетни и кляузы. Вот типичный пример доноса:

Эйнштейна называют личным курьером вождей коммунистической партии. Его задача – устно передавать важные сообщения от руководства другим агентам, проживающим в разных местах Соединенных Штатов. Эти сообщения слишком значимы, чтобы доверить их почте, телефону и телеграфу, и именно поэтому Эйнштейн, надежный коммунист, был выбран личным курьером верхушки коммунистической партии[348].

Согласно другому отчету, Ганса Альберта держат заложником в Советском Союзе и тем самым вынуждают Эйнштейна работать на коммунистов. Позже, когда выяснилось, что Ганс Альберт вопреки предположениям ФБР находится в Соединенных Штатах и даже преподает в Калифорнийском университете в Беркли, эти сведения пришлось признать ложными.

Агенты ФБР пользовались самыми разными источниками, чтобы добыть информацию об Эйнштейне. В досье удивительно мало его собственных политических публикаций, зато есть, например, отчет, написанный агентом ФБР по материалам газетной статьи:

Эйнштейн принадлежал к числу известных немцев, которые перед приходом Гитлера к власти использовали свое влияние и авторитет для помощи немецким коммунистам. В 1947 году Эйнштейн открыто заявил, что из всех французских партий только коммунистическая – с ее жесткой структурой и четкой программой – является настоящей политической силой. В мае 1948 года он вместе с “десятью бывшими нацистскими экспертами в области изучения мозга” обсуждал новейшее секретное оружие, способное уничтожать города с помощью смертоносных световых лучей, направленных с самолетов…

Вопрос о смертоносных лучах был в итоге закрыт, после того как “Армейское разведывательное управление уведомило ФБР, что эта информация не соответствует действительности”.

Иногда в ФБР писали доносы рядовые американские граждане, которые делились собранной информацией, наблюдениями или же просто подозрениями. Так в досье Эйнштейна появилась вот эта открытка с незамысловатой подписью “Американец”:

Находимся ли мы в безопасности и насколько надежно защищены сведения о нашей атомной программе, если ее разработку доверили таким людям, как Эйнштейн? За ним нужен глаз да глаз!

P. S. Летающие тарелки – это лишь первые опыты русских, позже они запустят диски в тысячу раз больших размеров.

82

Как‐то раз на вечер камерной музыки, организованный в нью-йоркском доме одного известного филантропа, был приглашен молодой драматург Джером Вайдман. Он не ждал от этого вечера ничего хорошего, поскольку был почти начисто лишен музыкального слуха и насладиться музыкой ему никогда не удавалось. Он вошел в просторную гостиную, сел и, когда заиграли музыканты, ушел в себя, изо всех сил стараясь выглядеть задумчивым. Когда оркестр закончил исполнение, Вайдман стал аплодировать вместе со всеми.

Сосед справа тихо спросил его: “Вы любите Баха?”[349]

Это был Альберт Эйнштейн.

Вайдман не любил Баха. Он ничего не знал о Бахе. Со стороны Эйнштейна это было лишь проявление вежливого любопытства, и Вайдман мог бы ответить ему в том же ключе, произнеся какую‐нибудь дежурную фразу. Он начал обдумывать вежливый ответ, но запнулся. По выражению лица Эйнштейна Вайдман понял, что его слова будут восприняты всерьез. И не решился солгать.

“Я ничего не знаю о Бахе, – смущенно ответил он, – и никогда не слышал его произведений”.

Эйнштейн был поражен.

“Дело не в том, что мне не нравится Бах, – поспешил заверить его Вайдман. – Просто у меня совсем – или почти совсем – нет слуха и я никогда не слушаю музыку”.

Эйнштейн озадаченно сказал: “Тогда пойдемте со мной”.

Он взял Вайдмана под руку и вывел его из переполненной гостиной. Пока они пробирались к выходу, их провожали любопытные взгляды и приглушенный шепот. Они поднялись на верхний этаж и прошли к кабинету. Эйнштейн пропустил своего нового знакомого вперед и закрыл дверь.

– А теперь скажите, пожалуйста, давно ли вы так относитесь к музыке?

– Всю жизнь. Прошу вас, доктор Эйнштейн, спускайтесь вниз и продолжайте слушать музыку. То, что я не умею наслаждаться ею, не слишком важно.

– А скажите, нравится ли вам хоть какая‐нибудь музыка?

– Ну, мне нравятся песни, в которых есть слова и мелодия, если я способен ее уловить.

Эйнштейн улыбнулся.

– Что, например?

– Почти все, что написал Бинг Кросби.

– Отлично!

Эйнштейн подошел к проигрывателю и просмотрел хозяйскую подборку пластинок.

– Вот!

Он поставил пластинку с песней Бинга Кросби “Где синева ночи встречается с золотом утра”. Явно довольный, Эйнштейн ободряюще улыбнулся Вайдману, размахивая в воздухе мундштуком трубки в такт музыке. Чуть погодя он выключил проигрыватель.

– Напойте, пожалуйста, то, что вы сейчас слушали.

Вайдман, как мог, попытался напеть мотив. Эйнштейн явно был очень доволен. Когда Вайдман закончил, он воскликнул:

– Видите! У вас есть слух!

И они поставили еще одну пластинку – “Трубача” Джона Маккормака, а вслед за ней запись фрагментов из одноактной оперы.

“Отлично, отлично”, – похвалил Эйнштейн Вайдмана, когда тому удалось воспроизвести услышанную музыкальную фразу. “А теперь поставим вот это!” И поставил еще одну пластинку, и еще, и еще. Когда Вайдман напел очередную мелодию, они закончили. У него в голове не укладывалось, как это Эйнштейн уделил ему столько внимания и проявил к нему неподдельный интерес.

– Итак, молодой человек, – заключил Эйнштейн, – теперь мы готовы слушать Баха!

Они вернулись в гостиную, и вскоре музыканты заиграли очередное произведение.

– Просто впускайте в себя звуки, и все, – ободряюще прошептал Эйнштейн.

И Вайдман прослушал арию Баха “Овцы могут пастись спокойно”.

На этот раз он аплодировал от души.

Музыканты раскланялись, и хозяйка подошла к Эйнштейну с Вайдманом.

– Мне очень жаль, доктор Эйнштейн, – многозначительно сказала она, – что вы пропустили большую часть концерта.

– Мне тоже жаль, – ответил Эйнштейн, – однако мой юный друг и я были заняты самым важным делом, на какое только способен человек.

– Правда? И что же это за дело?

– Мы раздвигали границы прекрасного.

83

Рабочий день, 1939 год

Утро на Мерсер-стрит, 112. Майя, Марго, Элен и Альберт сидят за столом и допивают кофе. На Эйнштейне брюки от костюма и толстый вязаный свитер, надетый поверх белой рубашки, воротник которой заправлен под горловину свитера. Во рту трубка. Врач снова настоятельно рекомендовал ему бросить курить, и он