Ловцы времени. Археологические открытия от Трои до современности - Эрик Х. Клайн

находятся ниже, чем более поздние. Это особенно верно для теллей, которые встречаются по всему Ближнему Востоку. Телли – это одни древние города, построенные в течение столетий или тысячелетий поверх других, и наиболее ранний город всегда находится в самом низу.

Например, в Мегиддо, как мы говорили чуть выше, команда из Чикаго обнаружила, что холм высотой в двадцать метров скрывает не менее двадцати городов. Первый из них, находящийся в самом низу, датируется как минимум 3000 г. до н. э., а последний, наверху – примерно 300 г. до н. э. Если взглянуть на срез одного из этих холмов, легко увидеть слои, потому что они полны грязи, камней и других материалов всевозможных цветов, текстур и консистенций. Такой срез археологи называют стратиграфическим. Обычно его тщательно зарисовывают и фотографируют перед публикацией, чтобы другие ученые могли проверить, правильно ли провели раскопки и истолковали их результаты.

Питри также был одним из тех, кто осознал, что любой фрагмент керамики, которые во время раскопок находят почти в каждом ведре с землей, можно использовать для датировки уровней насыпи. Оказывается, определенные типы керамики входят и выходят из моды, как мужская и женская одежда и обувь сегодня. Стили керамики можно соотнести с достаточно конкретными датами и периодами – иногда с точностью до десятилетия. Археологи называют этот метод датировки сериацией.

Часто названия археологическим периодам дают именно по этим фрагментам керамики. В Греции, например, мы говорим о позднеэлладской керамике IIIA1, которая датируется микенским периодом или первой половиной XIV века до н. э. Питри также понял, что если один и тот же тип керамики находят на двух разных объектах, то уровни, в которых они найдены, вероятно, относятся к одному и тому же периоду. Это оказалось чрезвычайно важным и полезным осознанием.

Однако самый странный факт о Питри – то, что после своей смерти в 1942 году он завещал голову и мозг науке. Он умер в Иерусалиме, и всё остальное его тело до сих пор похоронено там, но его голову выслали в Лондон. Она долго лежала в подвале, и в какой-то момент этикетка на банке отклеилась, поэтому некоторое время никто не знал, чья это голова. В конце концов, ее идентифицировали и теперь, как говорят, она находится где-то в хранилище Королевской коллегии хирургов в Лондоне, хотя я лично не проверял.

Двумя другими археологами, которые внесли существенный вклад в то, как мы копаем сегодня, были Мортимер Уилер и Кэтлин Кеньон, его самая известная ученица (впоследствии она стала дамой Кэтлин Кеньон). Уилер, который в 1930-х и 1940-х годах исследовал многие памятники, включая британский замок Мэйден-Касл и город Хараппа в Индии, изобрел новый метод раскопок, который применял во время своих экспедиций в обеих странах.

Уилер обнаружил, что стратиграфия памятника может стать невероятно сложной. Поэтому он решил проводить раскопки квадратами пять на пять метров, оставляя между соседними квадратами так называемую бровку – нетронутую полосу шириной в метр. Звучит сложно, но это не так – просто представьте себе прямоугольную форму для льда, которую можно найти в морозильнике у многих. Кубики льда, или выемки, которые вы заполняете водой – это квадраты, которые вы раскапываете. Пластиковая граница между кубиками – бровка. Рабочие Уилера могли ходить и возить тачки по бровке, но еще важнее вот что: бровки помогали Уилеру следить за стратиграфией, потому что у каждого квадрата раскопок теперь было четыре внутренние стороны – грани бровок, оставленные нетронутыми со всех четырех сторон.

Если это поможет, представьте, что вы настолько маленькие, что можете запрыгнуть прямо в квадратик формы для льда, куда собираетесь налить воды. Стоя в нем, вы сможете видеть четыре стены. Точно так же и Уилер мог прыгнуть в каждый раскопанный его рабочими квадрат и смотреть на грани нетронутых бровок со всех четырех сторон. Так он мог увидеть, через какие слои они уже прокопали, и получить визуальное представление об истории этого памятника. Если быть недостаточно внимательным, можно легко прокопать насквозь неровный оштукатуренный пол – скажем, если от него не так много осталось. Однако потом его же можно будет совершенно отчетливо увидеть в бровке как белую линию, протянувшуюся прямо через сторону квадрата.

Бровки выпрямляют каждый день, чтобы можно было внимательно следить за происходящим – к примеру, не прокопал ли кто-то случайно какой-нибудь оштукатуренный пол насквозь. Бровки должны показывать четкую картину слоев, через которые уже прошли рабочие, и поэтому они должны быть совершенно вертикальными. Именно здесь могут пригодиться кирки – их можно использовать, чтобы быстро и легко выровнять бровку.

В конце каждого сезона большинство археологических команд зарисовывают и фотографируют каждый разрез, чтобы другие могли увидеть и обсудить изображения. В конце концов, археология – это разрушение. Раскапывая памятники, мы уничтожаем то, что мы изучаем, поэтому нам нужно фиксировать каждую мелочь в процессе. Когда мы публикуем подробные чертежи и фотографии разрезов раскопа, другие археологи тоже могут их увидеть – чтобы или согласиться с выводами команды, или оспорить их. Сейчас это стандартная часть научного метода для археологов, которые работают в Средиземноморье и во многих других местах мира.

Так, например, когда я в середине 1980-х годов работал руководителем участка на раскопках Тель эль-Машкута в Египте, у нас получился квадрат с впечатляющими стенками бровок на внутренних сторонах, который мы раскопали примерно на шесть метров вниз. В них мы могли четко видеть колоссальные цветовые различия между слоями – некоторые были серыми и черными от оставшейся после пожара золы, другие – с тех времен, когда памятник на какое-то время забросили – состояли целиком из песка. В некоторых слоях мы могли четко видеть очертания глиняных кирпичей стен зданий, которые пересекали наш памятник в разные периоды. В конце того сезона нам потребовалось несколько дней, чтобы правильно измерить, зарисовать и сфотографировать каждую бровку – но в итоге мы получили точные записи. Мы смогли опубликовать их, и теперь их могут изучать другие ученые и будущие археологи.

В другой раз, в Тель-Кабри, мы нашли несколько великолепных белых оштукатуренных полов с темно-коричневыми слоями почвы между ними. Они принадлежали разным периодам жизни дворца, который с течением времени несколько раз реконструировали. Бровки выглядели как слоеный торт-мороженое, и их было просто замерить, зарисовать и сфотографировать.

Стратиграфические слои, Тель-Кабри

В Афинах, которые давно стали популярным туристическим направлением, археологи и урбанисты придумали уникальный способ показать стратиграфию, через которую им пришлось копать при строительстве новой системы метро к Летним Олимпийским играм 2004 года. На некоторых станциях метро на стенах разместили стеклянные