Личный аптекарь императора. Том 2 - Егор Золотарев

— Не знаю. Больше мне ничего не известно.

Это было правдой. Под действием сыворотки он не мог соврать.

— Хорошо. Ты заслужил быструю и безболезненную смерть, — сухо проговорил я, вытащил пробирку с «Пурпурным отравителем» и зубами вытащил пробку.

В это время Сорокин принялся вырываться и заорал во всё горло:

— Охрана! На помощь!

Часть зелья брызнулась на белоснежное постельное бельё, и пару капель попали мне на руку. Я тут же заблокировал ядовитый эфир, проникающий в моё тело, и плеснул остатки на старика. Тот замер, захрипел и обмяк.

В это время в комнату вбежали трое слуг, а следом за ними два амбала. Я спокойно стоял в стороне и наблюдал за паникой, которая разразилась сразу же. Амбалы связались с кем-то и велели перекрыть все входы и выходы. Затем один из них позвонил в полицию и рассказал, что случилось.

Несмотря на их судорожные попытки найти виновного, мне достаточно легко удалось ускользнуть. Пока неспешным шагом покидал этот дом, заметил, как слуги начали распихивать по карманам серебряные ложки, небольшие статуэтки, позолоченные ручки и всякую мелочь. Во всех мирах эта порода одинакова.

Воспользовавшись суматохой, я отодвинул щеколду парадной двери и выскользнул на улицу.

С одним врагом покончено, и я нисколько не жалел об этом. Сколько горя эти лекари принесли Филатовым только потому, что боялись потерять власть и деньги. Даже Дмитрия убили. Дед и Лида надеялись на то, что он жив, но теперь… Для них это будет большим горем. Возвращаясь к старику, я даже подумал скрыть информацию о его сыне, но потом понял, что лучше всё рассказать. Он заслуживает знать правду.

У ворот охранников уже не было. Их оттащили на траву и пытались разбудить дворник и тот старик, что вышел из задней двери дома.

— Может, их холодной водой облить? — спросил дворник, когда очередная оплеуха не привела к результату.

— Не-е-е, лучше лекарей дождаться. А то если очнутся, нам с тобой не поздоровится, — покачал головой старик. — Они ребята резкие. Сначала бьют, потом разбираются!

Я приоткрыл калитку и вышел за ворота. За спиной слышал удивлённый возглас.

— Ты видел⁈ Ветра нет, а калитка сама открылась!

— Она и так была открыта.

— Да говорю же, сама открылась. Только что!

— Что ты несёшь, дурень? Как такая тяжёлая калитка сама откроется?

— Вот поэтому я тебе и говорю…

Я усмехнулся, перешёл дорогу и двинулся к скверу, где за деревьями прохаживался, в нетерпении ожидая меня, старик Филатов.

— Дед, я здесь, — подал голос, чтобы ненароком не испугать пожилого человека, и полез в карман за антидотом.

— Шурик, я тебя не вижу, — прошептал он и двинулся на мой голос.

Я выпил антидот и уже через несколько секунд стал видим. Дед испуганно охнул и отпрянул, когда я появился прямо перед ним.

— Фу-ты, ну-ты, чуть сердце не остановилось, — с облегчением выдохнул он, когда понял, что это всего лишь я. — Ну что там? Давай рассказывай, — попросил он, напряжённо вглядываясь мне в лицо.

В это время вдали послышались звуки сирены. Наверняка спешили к дому этой паскуды патриарха Сорокина.

Я отвёл старика к скамейке, одновременно с этим подбирая слова. Рассказать ему о смерти сына оказалось гораздо сложнее, чем я думал.

Решил начать с того, что Распутин, Мичурин и Боткин велели Сорокину убить меня и тот подослал наёмника. Дед испуганно прижал руку к груди и качал головой. Затем, скрепя сердце, рассказал о том, что узнал о Диме Филатове.

— Заманили и убили, — горестно выдохнул старик, закрыл лицо руками и беззвучно заплакал.

Я ободряюще положил руку ему на плечо. Трудно найти слова, чтобы утешить человека, узнавшего о смерти сына, поэтому я предпочёл просто молчать. Пусть выплачет своё горе. Станет легче.

— Лиде с Настей об этом ни слова, — высморкавшись в носовой платок, предупредил он. — Ни к чему им это знать. Пусть и дальше надеются на его возвращение. Так как-то легче…

— Хорошо. Как скажешь, — кивнул я. — Поехали на вокзал.

Мы встали и двинулись к оживленной дороге, чтобы поймать таксиста.

— Слушай, Шурик, надо достать его оттуда, — еле слышно проговорил дед.

— Кого?

— Диму… Вернее его останки. Надо похоронить по-человечески, — на его глазах снова навернулись слёзы.

— Вряд ли от него что-то осталось за это время, — покачал я головой.

— Ботинок, пряжку от ремня, часы… кость. Хоть что-то, что можно похоронить и приходить оплакивать, — упавшим голосом сказал он, шмыгая носом.

Тяжело ему. Очень. Я даже подумал приготовить для него веселящее зелье, но отказался от этой идеи. Сердце всё равно будет плакать.

— Юсупов… знал я его, — продолжал он. — Гнилой человек. На всех торжествах с Распутиным постоянно крутился. Видимо, лекари давно затеяли это дело, раз так сблизились с каким-то телохранителем.

— А, может, это всё Распутин один и затеял? — уточнил я.

— Не-е-е, эта троица всё время рядом. Думаю, вместе они все затеяли. Ненавидят друг друга, но аптекарей ненавидят больше. Да и Сорокин же сказал, что решение принимали вместе.

В это время возле нас остановился автомобиль, и мы направились на вокзал. Перекусив в привокзальном кафе, сели на наш поезд и поехали в Торжок. На этот раз у нас было двухместное купе. Могли себе позволить. Дед все никак не мог успокоиться и раз за разом просил пересказать то, что говорил Сорокин.

— Следят они за нами. Всё знают. Вот ведь твари! — старик Филатов ударил кулаком по столу. — Если вознамерились избавиться от тебя — не остановятся. Шурик, надо что-то делать. Может, тебе уехать на время?

— Зачем? — не понял я.

— Димы нет. Тебя не хочу терять, — еле слышно сказал он.

— Не переживай. Ты меня не потеряешь. Пусть это они боятся и прячутся. Смерть Сорокина будет им предупреждением, — сухо проговорил я.

К обеду мы прибыли в Торжок. Лида заменяла деда в лавке и работала вместе с Валерой, который оказался очень хорошим и ответственным работником: приходил раньше всех, аккуратно и быстро расфасовывал чаи и сборы, был вежлив и внимателен к покупателям. Короче, сразу видно, что человек старается. Я даже порекомендовал деду поднять ему зарплату.

— Что делали в Москве? Подходили к нашему особняку? Как он там? Зарос, наверное, весь?