Ферма. Неудобная история, которую вычеркнули из хроник Холокоста - Джуди Раковски

Но неуловимый след Хены привел нас в такие места и к таким людям, которые раскрыли мрачную историю. Мне больше всего на свете хотелось, чтобы Хена и Сэм встретились. Я поверила Сэму, что она – не моя родственница. Но когда для обращения в государственные архивы потребовалось доказать наше родство, Сэмми установил, что ее бабушка и моя прабабушка были сестрами. Я рассказала об этом Сэму, но не знаю, поверил ли он.

В марте 2022 года мы побывали у него во Флориде. Сэм открывал Мемориальный музей холокоста. Его окружали четыре поколения его семьи – дети, внук и правнук. И это был истинный триумф выживания. Я смотрела, как они позируют для фотографий, но мысленно постоянно возвращалась к загадке потерянной родственницы. Чтобы спасти собственную жизнь, ей пришлось изменить свою идентичность. Мне повезло. Следуя по ее пути, я открыла свою идентичность.

Сэм, как всегда, представил меня как кузину янки, потомка уехавших в Америку Раковских. Но хоть он и не хотел этого признавать, но Польша, которая как магнитом манила его даже в глубокой старости, стала с той же силой манить и меня. Я чувствовала свою ответственность за сохранение нашей польской истории, чтобы не наблюдать, как она исчезает.

Уж не знаю, сыграло ли роль генеалогическое древо, с помощью которого Сэмми доказал мое кровное родство с Хеной, или Сэм наконец-то признал значимость нашего «польского бизнеса», длившегося так много лет, но на этот раз что-то побудило его повернуться ко мне и сказать:

– Ты – член семьи.

Сэм не только выжил и сумел пережить все это – он добился процветания и сохранил память нашей семьи, в том числе и память тех, кто все еще лежит в польских садах.

Трудно сказать, что следующее поколение узнает об истинной истории. Прекрасные молодые учителя, с которыми мы встретились в Казимеже, хотели, чтобы Сэм помог им рассказать ученикам об истории местных евреев. Но ветры, дующие из Варшавы, не благоприятствовали включению подобных уроков в школьную программу.

Когда-то юный Доминик пытался больше узнать о судьбе евреев, которые прятались на ферме его семьи. Учителя обвинили его в вымысле. Теперь он сам стал отцом. Его оптимизм и спокойная сила напоминают мне о добрых и отважных поляках, которые помогали нам искать Хену и столкнулись с огромными трудностями, связанными с историей польско-еврейских отношений. Я встретилась со множеством образованных людей, которые изучали, соединяли воедино разрозненные фрагменты, возвращали достоинство и делали реальными миллионы людей, которым было отказано в человечности – и самой жизни. Мои знакомые сталкивались с огромным давлением со стороны общества и культуры, заинтересованных в том, чтобы стереть отпечатки польских пальцев с этих событий, несмотря на «многочисленные, бесспорные и легко доступные исторические свидетельства», по выражению Грабовского5.Кто-то, оценив официальную ситуацию, попросил, чтобы я не называла их имен и не рассказывала об их помощи. Но Доминик твердо намерен передать эстафету истины.

– Мой сын узнает правду.

Благодарности

Я безмерно благодарна Сэму за то, что он познакомил меня со страной, где жили несколько поколений моей семьи. Польша оказала на меня очень сильное влияние. Во время наших поездок я познакомилась с настоящими праведниками, поляками, которые рисковали буквально всем, пытаясь спасти наших родственников. Знакомство и дружба с их детьми и внуками, особенно с Данутой Содо Огорек, Домиником Огореком и Виолеттой Млеко-Вловович, это настоящий подарок для меня.

С 1990-х годов, когда я впервые оказалась в Польше, моя дорогая подруга Колин Фитцпатрик, которая в то время была корреспондентом в этой стране, знакомила меня с замечательными варшавянами, помогавшими мне в моих поисках. Они стали моими верными друзьями. За тридцать лет я побывала в Польше девять раз и видела, как страна меняется на моих глазах. Появились замечательные институты, такие как Еврейский исторический институт Эмануэля Рингельблюма, который из развалин Варшавского гетто поднялся до сверкающего современного здания, где хранятся артефакты и документы нашей истории. В отделе генеалогии тщательно собирают крупицы информации и обрывки имен, восстанавливая жизни и семьи. Я бесконечно благодарна Анне Пшибышевской-Дрозд и ее бывшей коллеге Эле Рейснер.

Поначалу с польского, иврита, идиша и русского для меня переводил Сэм, но потом я нашла бесценных помощниц Дагу Ландау и Малгожату Левиньскую. Они помогали мне не только с переводом, но и с пониманием людей и ситуаций. Мне нужно было переводить множество печатных материалов, и в этом мне помогали Люсьен Заборовский, Пшемек Свацка, Регина Свацка и Катя Решке.

Особенно мне хочется поблагодарить мэра Казимежи-Вельки Адама Бодзеха. Именно он открыл еврейскую историю города и пригласил нас участвовать в празднике по этому поводу. Он проложил путь, которым, как я надеюсь, последуют его преемники.

Малгожата Грабская, учительница из соседнего городка Буско-Здрой, вместе с бывшим мэром города Хмельник Ярославом Заторским продолжают организовывать праздники еврейской культуры, за что я им крайне признательна.

Особую благодарность хочется выразить Тадеушу Козелу, который продолжает изучать историю недавно умершего Рэя Фишлера и Сэма (Раковского) Рона. Я благодарна этому человеку за его стремление сохранить историю евреев Казимежи.

Я высоко ценю помощь, которую долгие годы получала от полицейских и выпускников академии ФБР, в том числе от Ричарда С. Свенсена, Майкла Пышчимика, Джона Бьенковски и Джона Геймела.

Многих я не могу поблагодарить в этом разделе, потому что они просили не называть их имен. А некоторых я по той же причине называла только по имени, не упоминая фамилий.

Я благодарна моему мужу, Сэму Мендалесу, который трижды сопровождал меня в Польшу. Я благодарна ему за то, что он фотографировал, делал видеозаписи и изучал генеалогические материалы для этого проекта. Мы с ним не раз обсуждали проблемы европейской истории и холокоста. И я безмерно благодарна ему за поддержку и любовь.

Я смогла превратить эту историю в книгу благодаря помощи прекрасных наставников. Я хочу поблагодарить настоящего мастера трехчастной структуры Джейми Бернард, истинного мастера слова Анну Бернейс – ее писательскому курсу Фонда Нимана я многим обязана. Я крайне признательна за советы и дружбу семинару Марка Крамера.

Хочу выразить благодарность Ирене Грудзинской-Гросс за критические замечания, Кейт Ферсон за контакты в Польше, Шайенне Пэрис за помощь с переводом цитат и Майе Рейш за организационный талант. Я бесконечно признательна Саре Ример, статьями которой в Michigan Daily я так восхищалась еще в колледже. Она познакомила меня с великолепным редактором Эвери Роумом, обладающим великолепным