Юрий Бондарев - Вячеслав Вячеславович Огрызко

Что же получилось на практике? Вскоре Кончаловский увлёкся повестью Чингиза Айтматова «Первый учитель», и ему стало не до Тарковского и не до Шпаликова. У него возникла новая проблема: кто бы по повести Айтматова написал киносценарий. И Кончаловский пошёл на создание нового творческого дуэта – на сей раз с Фридрихом Горенштейном.

А что Шпаликов? Весной 1964 года он, чтобы не возвращать давно уже истраченный им аванс, попросил руководство 6-го объединения «Мосфильма» перезаключить с ним договор, но уже на другую работу. Он пообещал сочинить сценарий «День обаятельного человека» о «лишних людях» своего времени. Бондарев возражать не стал.

Сценарий Шпаликов написал. Однако запустить его в производство в шестом объединении отказались – почему, до сих пор в точности не известно. Дал этому сценарию жизнь уже в 1994 году Юрий Петкевич.

* * *

Несмотря на то что Юрий Бондарев за короткое время после создания на «Мосфильме» объединения писателей и киноработников смог подтянуть в новую творческую структуру чуть ли не десять литераторов (и каких – Григория Бакланова, Александра Борщаговского, Юрия Трифонова, которые уже тогда претендовали на ведущие позиции в советской прозе), хороших сценаристов по-прежнему не хватало. И вдруг в конце весны 1963 года в объединение пришли две Инны – Селезнёва и Туманян, учившиеся во ВГИКе в мастерской Григория Рошаля, и попросили разрешить им экранизировать в качестве дипломной работы рассказ Фридриха Горенштейна «Дом с башенкой».

На худсовете объединения сразу возник вопрос: а кто такой Горенштейн и где он печатался? «Горенштейн, – сообщил Юрий Бондарев в июне 1963 года своим коллегам, – человек, которого мы не знаем» (РГАЛИ. Ф. 2453. Оп. 4. Д. 2439. Л. 49).

Однако писатель лукавил. В отличие от других членов худсовета, он отлично знал, откуда взялся Горенштейн. Это был горный мастер, который в тридцать лет обнаружил в себе талант прозаика и киносценариста и в 1962 году приехал из Киева в Москву поступать на Высшие сценарные курсы. На рассмотрение приёмной комиссии он представил киноповесть «Пятнадцать километров» и повесть «Чермонты из села Бридок». Но обе эти вещи зарубили сценарист Эмиль Брагинский и кинокритик Нея Зоркая. Не пройдя на основное отделение курсов, Горенштейн попросил разрешить ему посещать занятия в качестве вольнослушателя. Но от него вновь потребовали пройти через творческий конкурс. В этот раз он отдал на суд комиссии повесть о сталинских репрессиях «Стихийное бедствие», а та передала рукопись на чтение Бондареву.

«Уверен, – отметил в своём отзыве писатель, – из автора может получиться писатель, – и полагаю, что вещь после доработки может быть напечатана. Повесть Горенштейна – лаконична, сжата подчас до размеров кинематографических эпизодов, насыщенных действием. Это говорит о том, что молодой писатель близок к средствам выражения кинематографа, что ему чужда ложно-обстоятельная описательность, которой грешат некоторые наши даже известные романисты. Автор – человек, серьёзно относящийся к слову. Рекомендую принять Горенштейна на высшие сценарные курсы».

Молодого автора зачислили поначалу в качестве вольнослушателя в мастерскую Виктора Розова. К занятиям он приступил в декабре 1962 года. И когда у него появлялось свободное от учёбы время, ему в первую очередь не терпелось побродить по павильонам «Мосфильма».

«Фридрих, – вспоминал уже в 70-е годы Андрей Кончаловский, – появился на киностудии „Мосфильм“ как такой странный экзотический тип. В каком-то клетчатом пиджаке, глазами моргает – очень застенчивый. Но не интровертный, он мог бы быть и агрессивным, и ироничным. Фридрих попал в моё поле зрения, кажется, на каком-то худсовете. Мне тогда показалось, что он похож на Гоголя. Только еврейского Гоголя. И акцент у него был совсем местечковый. От него всегда было ощущение какой-то незащищённости. Внутренне он был очень чувствительный человек, я бы даже сказал сентиментальный».

На курсах Горенштейн взялся за рассказ «Дом с башенкой», по которой потом собирался сделать сценарий полнометражного художественного фильма. Первый вариант этого рассказа он закончил весной 1963 года и отнёс в местное объединение «Мосфильма». Худсовет должен был решить, годится ли он в качестве основы для киносценария.

Обсуждение текста было назначено на 21 июня. Однако когда худсовет собрался, выяснилось, что рассказ Горенштейна прочитал лишь один Григорий Бакланов. Его мнение было таким: «Очень глубокий рассказ. Инвалид, который в золотом портсигаре принёс капусту на закваску, – лучше об этом человеке не скажешь. Это война, и мне не нужна его биография. Я знаю всё, что сделал этот человек, и вот такими людьми выиграна война. Это всё огромно» (РГАЛИ. Ф. 2453. Оп. 4. Д. 2439. Л. 51).

Пока шло заседание худсовета, рассказ Горенштейна стал листать Тарковский, и неожиданно материал его очень увлёк. «Я для себя открыл человека, – не скрыл он своих эмоций, – которого считаю талантливым. Я счастлив» (РГАЛИ. Ф. 2453. Оп. 4. Д. 2439. Л. 57). Бондарева эмоции Тарковского очень удивили. Он-то считал, что делать сценарий и снимать фильм всего по одному рассказу – это несерьёзно. Он поинтересовался, есть ли у Горенштейна ещё какие-либо новеллы.

Потом к обсуждению присоединился Владимир Наумов. Правда, он, как и Бондарев, распорядился провести на худсовете объединения писателей и киноработников рассказ молодого автора «Дом с башенкой», писатель не скрывал своего изумления: мол, а кто это? «Горенштейн, – сообщил Бондарев в июне 1963 года худсовету, – человек, которого мы не знаем» (РГАЛИ. Ф. 2453. Оп. 4. Д. 2439. Л. 49).

Коллеги потом объяснили Бондареву, откуда взялся Горенштейн – с Высших сценарных курсов. После этого писатель смилостивился, но ненадолго. Не читая самой рукописи, он заявил, что вообще-то делать диплом, если уж и снимать диплом, то по нескольким новеллам Горенштейна.

Бондареву поддакнул на худсовете – он состоялся 21 июня 1963 года – Владимир Наумов. Он тоже не успел прочитать рассказ, но ему как худруку требовался современный материал. Он сказал, что если Горенштейн найдёт выход в современность, то можно будет рискнуть и дать молодым девчатам возможность снять фильм по мотивам прозы молодого писателя. На этом тут же сыграл Лазарь Лазарев. Он предложил без промедления заключить с Горенштейном на создание по его рассказу «Дом с башенкой» литературного сценария договор. Правда, Бакланов всех предупредил: «Лёгкой жизни у сценария не будет».

Итоги подвёл Бондарев: «Нужна ювелирная режиссёрская работа».

О ком и о чём рассказывал Горенштейн? Сошлюсь на те пояснения, которые он дал на другом заседании худсовета, уже через полгода – 20 января 1964 года. «Мне кажется, – признался Горенштейн, – что неважно, какая у моего героя биография и что он из себя представляет. Прежде всего он мне интересен как чувственный скальпель. Он не судья, а он пропущен через жизнь.