Ефим Славский. Атомный главком - Андрей Евгеньевич Самохин

Когда месяц спустя – 23 сентября 1949 года – президент США Гарри Трумэн заявил, что американское правительство располагает данными об атомном взрыве в СССР в конце августа, ТАСС в ответ опубликовало довольно-таки издевательское коммюнике:

«В Советском Союзе, как известно, ведутся строительные работы больших масштабов – строительство гидростанций, шахт, каналов, дорог, которые вызывают необходимость больших взрывных работ с применением новейших технических средств. Поскольку эти взрывные работы происходили и происходят довольно часто в разных районах страны, то возможно, что это могло привлечь к себе внимание за пределами Советского Союза. Что же касается производства атомной энергии, то ТАСС считает необходимым напомнить о том, что еще 6 ноября 1947 года министр иностранных дел СССР В.М. Молотов сделал заявление относительно секрета атомной бомбы, сказав, что «этого секрета давно уже не существует».

Ранее, в 1946‐м, Вячеслав Молотов на сессии ООН недвусмысленно предупредил американцев: «Нельзя забывать, что на атомные бомбы одной стороны могут найтись атомные бомбы и ещё кое-что у другой стороны, и тогда окончательный крах расчетов некоторых самодовольных, но недалеких людей станет более чем очевидным».

Так мы держали ястребов из Пентагона в «тонусе», слегка блефуя, но и сдерживая агрессивные планы.

И лишь полгода спустя, 8 марта 1950 года, когда были собраны уже пять «изделий», подобных первому, Сталин решил, что «пора». И поручил заместителю председателя Совета Министров СССР Климу Ворошилову официально сообщить, что Советский Союз обладает ядерным оружием.

Заявление, переданное через ТАСС, вызвало шок у многих на Западе, радость и гордость советских людей. В «Известиях» немедленно появилась карикатура Бориса Ефимова со стихотворной подписью Сергея Михалкова:

Дули, дули, раздували,

Каждый день и каждый час,

Всем грозили, всех пугали…

В результате прочитали

Сообщение как-то раз —

Сообщало миру ТАСС,

Просто, скромно, без апломба,

Что, мол, атомная бомба —

Есть у вас и есть у нас!

Да-с!

Аббревиатура «РДС», которая расшифровывалась в документах как «реактивный двигатель специальный», а в узких кругах именовавшаяся «реактивным двигателем Сталина», обрела новые неофициальные «расшифровки»: «Россия делает сама» и «Россия дала сдачи».

Существует масса инсинуаций по поводу того, что первая бомба стала, по выражению академика Сахарова, «цельнотянутой» у США. Трудно отрицать исключительное значение данных о конструкции бомбы и промышленного реактора, которые передали советской стороне во время войны участники Манхэттенского проекта Клаус Фукс и Теодор Элвин Холл. Среди них были, в частности: конструкция графитового реактора по гетерогенной схеме, возможность использовать в реакторе уран-238, вместо урана-235; диффузионный метод разделения изотопов урана, идея имплозии (взрыва внутрь) и многое другое. В ходе выдающейся операции советской внешней разведки «Энормоз», которую разработал генерал-майор МГБ Гайк Овакимян, а руководил начальник 1‐го управления НКГБ – МГБ СССР Павел Фитин, были также получены чрезвычайно ценные данные. Они позволили значительно сократить время создания первой атомной бомбы в СССР, избежать множества лишних шагов. Но приписывать все заслуги в рождении РДС-1 разведчикам – такая же неправда, как и отрицать значение их помощи.

Однако именно такой взгляд начиная с «позднеперестроечных» времен начал разгоняться в наших массмедиа, вслед за западными. Отрицательную роль сыграла нашумевшая книга «Разведка и Кремль: Записки нежелательного свидетеля» легендарного сталинского разведчика Павла Судоплатова, написанная в сотрудничестве с двумя американскими журналистами. В ней успех советского Атомного проекта чуть ли не целиком отдавался разведке. Мол, советским ученым и инженерам оставалось лишь повторить все по детальной инструкции, добытой из Манхэттэнского проекта.

Славский до выхода этой книги на русском языке в 1996 году не дожил, но читал различные «перестроечные» публикации в этом же духе, «подсказанные» с Запада. И сильно ими возмущался:

«Сейчас в европейских и американских кругах распространяют слухи, что Советский Союз наворовал технологию ядерного оружия у американцев и поэтому так быстро создал его. А мы действительно создали за три года! У Игоря Васильевича какие-то сведения были. Конечно, кое-что по линии секретного добывания мы имели. Но чтобы сказать, что эти сведения были таковы, что по ним мы могли все уже делать, – это чепуха! А ведь реактор построить и пустить – это еще не все, даже если он заработает и урана, и плутония в реакторе достаточно накопится. Дальше – сложнейшая процедура – радиохимия. И, наконец, уже та часть – обработка изделий для атомной бомбы, как мы называли – ОЗЕ, там, где господствовал Бочвар. Это еще один завод. Сложнейшие процедуры!» – говорил он Р.В. Кузнецовой.

Здесь стоит критически отметить, что «какие-то сведения», которые, по выражению Славского, были у Курчатова, на самом деле содержали практически полный научный и технологический цикл создания атомной бомбы (о чем Славский не знал). Но Ефим Павлович безусловно прав в том, что, даже имея на руках столь полную «инструкцию», воплотить ее на практике в условиях – и технологически, и экономически, – совершенно отличных от американских, было совсем непросто.

Сравнивая атомные проекты СССР и США, стоит помнить, что в первом случае в разоренной войной стране в курчатовской Лаборатории № 2 вместе с обслуживающим персоналом работало поначалу всего 100 человек. А в сытой Америке над атомной бомбой при старте Манхэттенского проекта в 1939 году начало трудиться около 130 тысяч человек с бюджетом почти 2 млрд долларов (более 30 млрд долларов в ценах 2022 года). И на него работало большинство ведущих в мире ядерных физиков.

Да, в процессе создания атомной индустрии у нас широко использовался подневольный труд заключенных и мобилизация военных строителей. Но без напряженного и героического труда ученых, инженеров, конструкторов, организаторов производства он ничего бы не решил.

Поэтому (вполне заслуженные!) награды участникам атомного проекта полились как из рога изобилия: премии, дачи, автомобили. С 29 октября 1949 по 16 мая 1950 года более чем 3500 человек были представлены к правительственным наградам. Игорь Курчатов, Георгий Флеров, Юлий Харитон, Виталий Хлопин, Кирилл Щелкин, Николай Доллежаль, Андрей Бочвар и немецкий физик Николаус Риль стали Героями Социалистического Труда. Всем им подарили дачи под Москвой и машины «Победа», Курчатов получил правительственный ЗиС.

Героями Соцтруда стали Борис Ванников и Первухин, а также восемь генералов из МВД. Ордена Ленина получили академик Анатолий Александров, Ефим Славский (уже четвертый орден) – всего 260 человек. 15 участников Атомного проекта были удостоены ордена Красного Знамени, 28 стали лауреатами Сталинской премии. В том числе Лаврентий Берия (свой орден Ленина и звание Маршала Советского Союза он получил еще до испытания бомбы).

Главные творцы РДС-1 были награждены также «ковром-самолетом» – правом бесплатно передвигаться по СССР на любом виде транспорта. «Ковер» давался награжденным и их женам пожизненно, а детям – лишь до совершеннолетия.

Хрущев, недовольный подобными