Homo Bonus. Обнадеживающая история человечества - Рутгер К. Брегман

Для Европы идея взаимодействия полиции с обществом не нова. Здесь полицейские давно координируют свои действия с социальными службами, да и себя в какой-то мере считают социальными работниками[664]. Уровень профессионализма европейской полиции тоже отличается в лучшую сторону: если в США средняя программа подготовки полицейских длится всего 19 недель, то в странах вроде Норвегии и Германии этот процесс занимает более двух лет[665].

Но в некоторых американских городах ситуация начинает меняться. Например, жители Ньюарка (штат Нью-Джерси) в 2014 году избрали чернокожего мэра, у которого было четкое понимание того, как должна выглядеть современная городская полиция. В ней, по его словам, должны работать те, кто «знает, как зовут бабушку каждого жителя, знаком со всеми общественными институтами и относится к людям по-человечески […] И это только для начала. Если вы не видите человека в каждом жителе, то начнете обращаться с людьми бесчеловечно»[666].

А нельзя ли, вооружившись принципом «подставь другую щеку», пойти еще дальше? Мне давно не давала покоя абсурдная, казалось бы, мысль: а что, если использовать некомплементарную стратегию в борьбе с терроризмом?

В поисках ответа на этот вопрос я обнаружил, что эта мысль пришла в голову не мне одному. Оказывается, в моей родной стране уже были подобные попытки. Эксперты даже называют их «голландским подходом». Все началось в 1970-е годы, когда по Нидерландам прокатилась волна терактов, организованных левыми радикалами. Но власти не стали принимать новые законы, направленные на усиление безопасности, а СМИ по просьбе правоохранителей освещали теракты крайне скупо. Если Западная Германия, Италия и США задействовали для борьбы с терроризмом тяжелую артиллерию – вертолеты, блокировки дорог, армию, – то Нидерланды отказались предоставлять террористам сцену и декорации, которых те жаждали.

Местная полиция даже не использовала само слово «терроризм», предпочитая такие термины, как «насильственная политическая активность» или старое доброе «преступники». Тем временем представители спецслужб действовали за кулисами, активно внедряясь в экстремистские группировки. Иначе говоря, они сосредоточили внимание на террористах – ой, то есть на преступниках, – вместо того чтобы превращать в подозреваемых целые слои населения[667].

Случались и курьезы. Например, в одной мелкой ячейке «Красной молодежи» трое из четырех участников были агентами под прикрытием. Довольно трудно планировать теракты, когда кто-то постоянно отлучается в туалет или смотрит не на ту карту.

«Своевременная, осторожная, закулисная политика противодействия терроризму остановила растущее насилие», – отмечает нидерландский историк[668]. Когда несколько представителей «Красной молодежи» посетили учебный лагерь террористов в Йемене, они были потрясены жестокостью немецких и палестинских боевиков. Как позднее вспоминал один из голландцев, «это было совсем не смешно»[669].

Более свежий пример подхода «подставь другую щеку» дает датский город Орхус. В конце 2013 года полиция перестала отправлять за решетку молодых мусульман, которые хотели ехать воевать в Сирию. Вместо этого им предлагали чашечку чая. И наставника. Сотрудники полиции навещали родных и друзей подростков и просили их уделять потенциальным террористам больше внимания, чтобы те знали, что их любят. Одновременно полиция налаживала связи с местной мечетью.

Многие критики называли орхусский подход слабым или наивным. Но на самом деле датская полиция выбрала смелую и сложную стратегию. «Нет ничего проще, – усмехался суперинтендант полиции, – чем принять новые жесткие законы. Куда труднее работать с конкретными людьми: привлекать специалистов, наставников, врачей; помогать с получением образования, с работой, иногда с жильем… Но мы делаем это не из политических убеждений, а потому что считаем, что это работает»[670].

И это действительно сработало. Если в других европейских городах проблема бегства радикальных мусульман в горячие точки по-прежнему актуальна, то в Орхусе она практически решена: если в 2013 году в Сирию отсюда уехало тридцать джихадистов, то в 2014-м – всего один, а в 2015-м – двое. «Насколько мне известно, Орхус – первый город, который борется с экстремизмом с помощью методов, основанных на надежных данных и принципах социальной психологии»[671], – заключает психолог из Мэрилендского университета.

А ведь есть еще Норвегия, гражданам которой удалось сохранить хладнокровие даже после самого чудовищного теракта в истории страны. В 2011 году, после того как ультраправый террорист Андерс Брейвик устроил кровавую бойню, премьер-министр Норвегии заявил: «Наш ответ – больше демократии, больше открытости и больше гуманизма»[672].

Обычно в ответ на подобные заявления звучат обвинения в попустительстве или стремлении идти простым путем. Но развивать демократию, поддерживать открытость и поощрять гуманизм совсем не легко. А вот жесткие заявления, закрытие границ, бомбежки и разделение мира на хороших и плохих – это как раз очень просто. И это и есть настоящее попустительство.

5

Бывают моменты, когда игнорировать истину становится уже невозможно. Именно это в октябре 2015 года случилось с высокопоставленными тюремными чиновниками из Северной Дакоты.

Делегация отправилась с рабочим визитом в Норвегию. Для тех, кто не знает, поясню: Северная Дакота – это малонаселенный консервативный штат, где заключенных в восемь раз больше, чем во всей Норвегии[673]. Тюрьмы там вполне традиционные для США – с камерами, длинными коридорами, решетками и суровой охраной. Американские чиновники не ждали от этой поездки ничего особенного. «Я был настроен скептически, – признал позже один из членов делегации. – Я ожидал увидеть обычную тюрьму, только с мебелью из “Икеи”»[674].

Американцы посетили тюрьмы Халден и Бастёй. Увидели, как там тихо и спокойно. Как доверяют друг другу заключенные и охранники, как они общаются между собой.

Вечером директор Департамента исправительных учреждений Северной Дакоты Лиэнн Берч сидела в баре отеля Radisson в Осло. Известная среди коллег своей жесткостью и несгибаемостью, она плакала: «Как мы вообще могли думать, что запирать людей в клетках – это нормально?»[675]

За период с 1972 по 2007 год число заключенных в США с поправкой на прирост населения выросло более чем на 500 %[676]. Средний срок заключения составляет 63 месяца – в семь раз больше, чем в Норвегии. Почти четверть тюремного населения мира приходится сегодня на США.

Эти цифры – результат целенаправленной политики. Профессор Джеймс Уилсон и его последователи верили, что чем больше людей сидит в тюрьме, тем ниже уровень преступности. Но правда в том, что многие американские тюрьмы превратились в учебные лагеря – дорогостоящие школы-интернаты, которые выпускают более опытных преступников[677]. Несколько лет назад выяснилось, что в одной из тюрем Майами в камерах сидят по 24 человека, которых выпускают на прогулку всего на