Homo Bonus. Обнадеживающая история человечества - Рутгер К. Брегман

времени добился известности и уважения среди южноафриканских военных. Его грудь была увешана медалями. Он стал главнокомандующим южноафриканскими вооруженными силами. И до 1985 года оставался ярым сторонником политики апартеида.

Констанд и Абрахам не общались много лет, и мало кто помнил, что у генерала Фильюна – патриота, героя войны и любимца африканеров – есть брат-близнец.

Но именно им двоим было суждено изменить судьбу Южной Африки.

3

Как примирить заклятых врагов?

В поисках ответа на этот вопрос один американский психолог отправился весной 1956 года в Южную Африку. Апартеид в стране действовал тогда в полную силу. Были запрещены смешанные браки, а чуть позднее вышел закон о резервировании лучших рабочих мест для белых.

Психолог, которого звали Гордон Олпорт, всю свою жизнь пытался ответить на два вопроса: откуда берутся предрассудки и как с ними бороться. Спустя годы работы он нашел чудодейственное средство. По крайней мере, так ему казалось.

Что же это за средство?

Контакт. Ни больше ни меньше. Американский ученый предположил, что предрассудки, ненависть и расизм происходят от недостатка контактов. Мы строим предположения о злых намерениях незнакомых нам людей просто потому, что недостаточно хорошо их знаем. Значит, чтобы решить эту проблему, нужно больше общаться.

Большинство коллег Олпорта не оценили его теорию, посчитав ее слишком наивной и примитивной. Еще свежи были воспоминания о Второй мировой войне, и в научном сообществе бытовало мнение, что частые контакты ведут к бо́льшим трениям. В те же годы южноафриканские психологи все еще изучали различия между расами, пытаясь подвести научную базу под идею «раздельного развития» (то есть апартеида)[688].

Многие белые южноафриканцы были шокированы теорией Олпорта. Ученый утверждал, что апартеид – не решение, а причина их проблем! Если бы чернокожие и белые могли встречаться в школах, офисах, церквях и в других местах, то они лучше узнали бы друг друга. В конце концов, человек способен любить только то, что ему знакомо[689].

Это и есть суть теории контакта, и она настолько проста, что в нее трудно поверить. Но Олпорт подтвердил свою теорию фактами. В частности, он ссылался на случаи расовых беспорядков в Детройте в 1943 году, во время которых социологи отметили любопытный феномен: жившие по соседству представители разных рас не участвовали в беспорядках. Белые и чернокожие студенты Университета Уэйна спокойно учились весь «кровавый понедельник», да и на военных заводах, где трудились рабочие с разным цветом кожи, никаких стычек не наблюдалось[690]. Напротив, соседи защищали друг друга – некоторые белые семьи прятали у себя чернокожих, за которыми охотились бунтовщики, и наоборот.

Еще примечательнее были данные, собранные американскими военными во время Второй мировой. Официально чернокожим и белым солдатам не полагалось сражаться бок о бок, но в пылу сражения это порой происходило. Армейский исследовательский центр обнаружил, что в ротах, состоявших из смешанных взводов, белых солдат-расистов было меньше в девять раз[691].

Гордон Олпорт написал множество статей о положительном влиянии контактов. Его теория оказалась применимой и к солдатам, и к полицейским, и к соседям, и к студентам. Например, если чернокожие и белые дети ходят в одну школу, они постепенно избавляются от предрассудков. Выходит, трансформация, пережитая Брамом Фильюном во время учебы за границей, была не исключением из правила, а самим правилом.

Пожалуй, самый убедительный пример, подтверждающий справедливость теории контакта, относится к 1938 году. Тогда афроамериканцев впервые приняли в крупнейший профсоюз моряков. Сперва это решение вызвало массовый протест. Но как только белые и чернокожие моряки начали работать вместе, протесты прекратились[692].

Гордон Олпорт был осторожным человеком; он знал, что его теорию рано считать доказанной. Вполне возможно, что моряки, соглашавшиеся выходить в море в смешанных командах, изначально исповедовали менее расистские взгляды.

Во время путешествия по Южной Африке в 1956 году – спустя два года после публикации своего главного труда по теории контакта – Олпорт вновь начал терзаться сомнениями[693]. В этой стране, где чернокожие и белые веками жили бок о бок, уровень расизма не только не падал, но даже рос. Белые африканеры, которых встречал Олпорт, не страдали психическими расстройствами, однако спокойно участвовали в дискриминации и ущемлении прав своих соотечественников. Значит ли это, что его теория в корне неверна?

Вспоминая позднее свой визит в ЮАР, Олпорт был вынужден признать, что был слеп к «силам истории»[694].

4

7 мая 1993 года. На регбийном стадионе в Почефструме, примерно в 120 километрах к юго-западу от Йоханнесбурга, собрались 15 тысяч белых африканеров. Над ними реяли сотни красно-бело-черных флагов с символами, подозрительно похожими на свастику. Бородатые фермеры в бежевых рубашках явились на стадион с дробовиками и пистолетами[695].

В числе других на митинге выступал Эжен Тербланш, лидер Движения сопротивления африканеров. Тербланш был большим ценителем ораторских приемов Адольфа Гитлера, а его приспешники, если и отличались чем-то от куклуксклановцев, то разве что большей жестокостью.

В тот день стадион бурлил от гнева и страха. Пришедшие боялись победы Манделы на первых всенародных выборах, боялись утраты национального флага, гимна и своей культуры. Пятнадцать тысяч разъяренных демонстрантов называли себя биттерейндерами – в честь африканеров, которые сто лет назад до печального конца бились против британцев. Они считали себя борцами за свободу, готовыми пойти на все.

Вот только им чего-то не хватало. Или, если быть точнее, кого-то. Лидера. Человека, вызывающего уважение. Человека с безупречным послужным списком. Человека, который стал бы для африканеров тем же, кем стал Мандела для «черной опасности» – swart gevaar, – и повел бы их за собой в решающей битве за свободу.

Короче говоря, им нужен был кто-то вроде Констанда Фильюна.

И в тот день Констанд был в Почефструме. Несколько лет назад он вышел в отставку и вел спокойную жизнь фермера. Но когда толпа принялась скандировать его имя, он без лишних колебаний поднялся на сцену.

– Африканеры должны быть готовы защитить себя! – прокричал Констанд в микрофон. – Кровавый конфликт неизбежен, он потребует жертв, но мы с радостью принесем их, потому что наше дело правое!

Толпа зашлась от восторга.

– Веди нас! – вопили африканеры. – Мы с тобой![696]

Так Констанд стал лидером новой коалиции «Народный фронт африканеров». Это была не просто партия или альянс, а настоящая армия. Констанд готовился к войне и стремился любой ценой предотвратить многорасовые выборы.

«Нам пришлось собрать мощные силы», – вспоминал позднее Констанд[697]. За два коротких месяца в ряды НФА вступило 150 тысяч африканеров,