Виктор Черномырдин: В харизме надо родиться - Андрей Вячеславович Вавра

позволял решать текущие вопросы. И бизнес, конечно, безусловно связан был в основном с Россией. Но все надежды украинской элиты были сопряжены с европейской перспективой.

Незадолго до возвращения в Москву. 2009

[Архив Е. В. Белоглазова]

Ими овладела идея движения в другом направлении. Они думали: вот мы прожили с Россией 300 лет. Что мы тут можем получить? Мы же все уже видели, мы этим путем уже пробовали идти. Он нас привел к известному результату. А тут у нас неожиданно появилась возможность выбирать. Какое счастье привалило – мы имеем право выбирать, и мы хотим попробовать по-другому. Просто по-другому попробовать.

Тогда шла борьба между теми, кто считал, что перспективы отношений с Россией ничего хорошего Украине не сулят, и теми, кто считал, что они еще не готовы двигаться в другую сторону. Тогда они все думали – какую роль могут играть? Какое у них будет место? Может, как Канада при Америке. Какая у них будет миссия? Может, миссия моста между Россией и Европой. Но пока, до конца с местом и миссией еще не определившись, они ясно сознавали, что Украина без России на тот текущий момент не будет иметь экономических перспектив. И они жили в этой идеологии так же, как жила Украинская ССР в составе СССР: как можно больше получить.

* * *

На Украине ЧВС был счастлив. Те, кому довелось посещать ЧВС в Киеве, рассказывают, что здесь он по-настоящему расцвел. Работа здесь психологически его спасла. Ведь он уже был готов к президентству. И вдруг… У ЧВС не случилось надлома. Он приехал туда в особом статусе и все время своей работы в этом статусе оставался. У него там была полная свобода. Он оказался в среде, где ему было очень комфортно. Он там был счастлив, потому что жизнелюб. К нему все хорошо относились. Там было то, чего он здесь был лишен, когда был «прикован к тачке» тяжелейших премьерских обязанностей.

Указ Президента Российской Федерации о назначении В. С. Черномырдина специальным представителем Президента РФ по вопросам экономического сотрудничества с государствами – участниками СНГ. 11 июня 2009

[АП РФ]

Там была публичность. И он не особенно сдерживался. Рюмку водки выпить с сабли – ему тут можно. Для него все хорошо сложилось. Это был для него подарок в конце жизни.

* * *

Весной 2010 года не стало Валентины Федоровны – жены Черномырдина. Потерю жены Виктор Степанович переживал очень тяжело. Усугубились и проблемы со здоровьем – у Черномырдина обнаружилась онкология.

Летом он отдыхал в небольшом санатории в Ивано-Франковской области, который ему нашел Кучма. Белоглазов приехал к нему, чтобы показать верстку книги его мемуаров, над которыми он работал:

«Это был август 2010 года – примерно за три месяца до его ухода из жизни. Я его три недели не видел. И поразился изменениям.

Он позвал меня к обеду. А тот был у него здесь в 17 часов. Я из Киева ехал и минут на 10 опоздал. ЧВС разозлился: мы же в 17 договорились!

Варили бограч – венгерский суп-гуляш. Варили на костре в зоне отдыха – в стороне от корпуса.

Он, помню, щипцами поддел головешку, сунул в котел и так важно сказал: “абсорбция” (весь жир забирает).

Мы пообедали. А потом он спрашивает:

– А книга где?

Книга осталась в машине. Я позвонил водителю, тот подъехал. И ЧВС говорит:

– Что за машина? Давай проедемся.

И мы до корпуса тогда метров 150–200 проехали. Я потом понял – ему уже ходить не хотелось, было трудно.

Я ему книгу оставил на столе в комнате. Он сказал – почитаю. Утром я зашел спросить, а книга, куда я ее положил, точно на том же месте и лежала. Понял, что он к ней не притрагивался. А еще два месяца назад интересовался, делал вставки, переписывал.

Он говорит:

– Все, хватит ее переписывать…»

Смерть Виктора Степановича Черномырдина наступила 3 ноября 2010 года. Причиной смерти стал инфаркт миокарда, развившийся на фоне тяжелых заболеваний…

Послесловие

Один из соратников премьера, с которым мне довелось беседовать в ходе подготовки книги, – кстати, большинство тех, кто наблюдал события тех лет не со стороны, а находился, что называется, внутри политических процессов той эпохи, очень высоко оценивают личные и профессиональные качества Виктора Степановича, – выразился так:

«Пожалуй, можно сказать, что 90-е – это было “время Черномырдина”».

Здесь очевидная перекличка с книгой П. Авена «Время Березовского» – повествованием о времени, в котором возможны такие фантастические биографии, как биография опального олигарха. Времени невиданных надежд и трагических разочарований.

Черномырдин, понятно, про другое. Советский человек, воспитанный советской школой, советским производством, советской прессой, коммунистической партией, Черномырдин вместе с такими же советскими руководителями искал свое место в новой эпохе, учился, осваивал новые реалии, приспосабливался. «Время Черномырдина» еще и потому, что он был – везде, оказывался на всех центральных поворотах истории тех лет.

Занимался тяжелой промышленностью, энергетикой, сельским хозяйством, ВПК. Раздавал кредиты и отбирал льготы. Вел переговоры с террористами, ездил в Давос на Всемирный экономический форум, где рассказывал о новой России акулам капитализма и западным министрам, занимался урегулированием ситуации в Чечне, выстраивал экономические отношения с Соединенными Штатами, убеждал депутатов, договаривался с МВФ и Всемирным банком, работал со СМИ. И очень важно, что для губернаторов, президентов республик, директоров предприятий он был своим человеком, так же, как и они, стремящимся понять и встроиться в новое время.

Как его ни критиковали, все же очевиден масштаб личности Виктора Степановича, делающий бессмысленными и неуместными все эти придирки: а этого он не понимал, а в том плохо разбирался…

С. В. Анисимов[17]:

«Мало людей, так глубоко понимающих механику государственного управления и политического закулисья, причем не только российского и украинского, но и, к примеру, немецкого и вообще европейского.

Он был человеком вовсе не экономических принципов и политических теорий, не ценностей и идеалов, не бизнесов и амбиций, он был человеком непосредственной хозяйственно-административной реальности. А в этой реальности можно сделать ровно то, что возможно, как бы ни хотелось “как лучше”».

Реформаторы верили в экономический детерминизм – что новые экономические отношения сформируют нового человека. Черномырдин, прошедший суровую школу советского производства, был более реалистичен. Новая экономика автоматически не сформирует нового человека, успешно ориентирующегося в рыночных реалиях. Как не сформировала нового человека экономика социалистическая.

Вот весь этот клубок переплетений старого советского и нового российского Виктору Степановичу и приходилось распутывать. Этот