Волчья балка - Виктор Иванович Мережко

наметит конкретные шаги на будущее, чтоб наша жизнь стала еще достойнее, увереннее и богаче… Работает прямая линия, и вы сможете задать любой вопрос господину Козлову Борису Сергеевичу по телефону, который видите на бегущей строке, — ведущий повернул голову направо, и в кадре появился крупным планом губернатор. — Пожалуйста, Борис Сергеевич.

Козлов был одутловатым, грузным, трудноподвижным, постаревшим вдруг на добрый десяток лет.

— Что это с ним? — непроизвольно вырвалось у Глушко.

— Объяснить? — взглянул на него Аверьян.

— Извините.

Губернатор посидел какое-то время молча, то ли волнуясь, то ли с трудом подбирая слова, наконец заговорил:

— Уважаемые мои избиратели… Сегодня я хотел о многом поговорить с вами, изложить вещи, о которых многие из вас даже не догадывались, объяснить факты, которые не подлежат объяснению… Но жизнь внесла коррективы. Страшные коррективы. Сегодня я потерял дочь. Единственную и любимую… Я знаю, точнее, догадываюсь, кто совершил эту гнусную подлость. И они тоже знают, что я уже вычислил их. Но я не собираюсь сейчас с экрана проводить расследование. Пусть этим занимаются компетентные органы. Сегодня я просто хочу попросить у вас прощения. За свои ошибки, просчеты, непорядочность, вранье, трусость, стяжательство… Я виноват перед вами и прошу лишь об одном — не судите меня строго. Поверьте, я не всегда был таким, каким в итоге стал. Но никого при этом не виню, только себя. Простите… — губернатор замолчал, несколько секунд сидел неподвижно, затем опустил руку вниз, поднял ее, и все увидели зажатый в кулаке пистолет.

Камера зафиксировала ринувшихся к Козлову людей, но они опоздали — тот поднес оружие к виску, нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел, экран мгновенно погас…

Глушко и Аверьян некоторое время не могли отойти от увиденного, Хозяин выключил «ящик», неторопливо дотянулся до бутылки с коньяком, налил доверху в обе рюмки.

— Достойный уход достойного человека.

Молча выпили, Даниил Петрович поднялся.

— Мне пора.

Аверьян пошел его провожать, уже на аллее остановился.

— Совсем забыл о важном деле. Уже несколько дней у меня в гостях пребывает сын Бежецкого.

— Костя? — вскинул брови Глушко.

— Наркоман… Хочу, чтобы вы забрали его.

— К себе?

— Хоть к себе, хоть к отцу. После нашего разговора он мне больше не интересен.

— Прямо сейчас забрать?

— Зачем?.. Позвоню, скажете, куда его подвезти.

— Хорошо… Завтра решим, — кивнул Даниил Петрович, сунул руку Хозяину и торопливо зашагал к поджидающему мрачному Мерседесу.

Бежецкий долго и внимательно рассматривал снимки, на которых был запечатлен Даниил Петрович в разных видах… Вот он выходит из своего особняка, вот садится в черный Мерседес, затем тот же Мерседес на каком-то проспекте, и следующая фотография — въезжает в высокие ворота, и Аверьян встречает гостя.

Вадим стоял рядом с Артемием, ждал реакции. Тот поднял глаза, бесцветно и совсем безразлично спросил:

— Когда это было?

— Сегодня, Артемий Васильевич. Час назад.

— Разговор не записали?

— Не в наших возможностях. Есть еще видео.

— Достаточно. Иди.

Помощник ушел, плотно закрыв за собой дверь, Бежецкий почти механически еще раз перебрал фотографии, сунул их в ящик стола. Вдруг его взгляд натолкнулся на снимок в рамке, висевший над гостевым диваном. На нем — Лариса, ее отец и сам Бежецкий посередине. Улыбающийся, счастливый.

Поднялся, снял фотографию, вытащил ее из рамки, разорвал на мелкие кусочки, бросил в корзину. Рамку тоже разломал, тоже отправил в утиль.

Остановился возле окна, за которым привычно протекала погрузочная суета, откинул голову назад, плотно закрыл глаза. И вдруг стал плакать тихо, молча, истерично, вздрагивая всем телом.

Из этого состояния его вывел звонок мобильного. Не хотелось отвечать, но аппарат пиликал требовательно и непрерывно. Артемий вернулся к столу, глянул на экран — АНОНИМ.

— Здравствуйте, Юрий Иванович.

— Узнали?

— Догадался.

— Примите мои соболезнования.

— Вы тоже.

— Завтра хотелось бы встретиться.

— Где?.. В том же ресторане?

— Зачем?.. Встретимся в другом месте. В управлении «ВОЛГОЭНЕРГО» бывали?

— Приходилось.

— Ровно в полдень при входе вас встретит человек, проводит в нужное место. Не опаздывать.

— Постараюсь, — Бежецкий отключил связь, снова сильно зажмурил глаза, безостановочно шепча при этом: — Жить, жить, жить…

Даниил Петрович грузно и устало — то ли от выпитого в гостях коньяка, то ли от рухнувшего на него всего и сразу — поднялся на третий этаж, где находилась комната сына, задержался перед дверью, все-таки постучал.

Ему открыли. Виталий стоял на пороге, смотрел на отца мрачно и отчужденно. Лицо было в синяках.

— Впустишь?

Тот молча сделал шаг в сторону, Глушко протопал в комнату, с шумным вздохом опустился на стул, перекрестился.

— Прости меня, Господи.

Сын продолжал стоять на прежнем месте, не сводя с отца тяжелого неприветливого взгляда.

— Пришел извиниться, сын, — наконец промолвил тот.

Парень молчал, гоняя нервные желваки на скулах.

— Виноват. Причем во всём.

— Проспись, поговорим, — произнес парень.

— А я не пьяный. Нормальный… В голове сплошная полова, — отец с силой запустил пальцы в волосы, впился до боли в кожу, уронил их на колени. — Девчонку… про которую ты спрашивал… ее ведь выкрали и привезли сюда. К нам.

Виталик не ответил, смотрел перед собой, неконтролируемо раскачиваясь взад-вперед.

— Знаешь, почему не признался?.. Испугался. Испугался, что не поймешь. Придумаешь какую-нибудь чертовщину. А нужно было сразу. Как отец сыну. И не было бы никаких проблем. Ты же у меня уже взрослый и умный.

— И куда же ты ее подевал?

— Велел увезти.

— Опять врешь?

— Не вру. После того как ты ее засек, решил избавиться. Позвонил Георгию Ивановичу Зыкову, он увез. Причем