Собрание сочинений. Том I. Поэтические сборники - Павел Николаевич Шубин

(также встречается санпан, чампан, сампон и сампань; от китайского «шам паи» – три доски) – собирательное название для различного вида дощатых плоскодонных лодок. На нашем Дальнем Востоке их ещё называют шампаньками.

«Мать» («…Как-то сразу стало тяжело мне…»)

Мать поэта – Ольга Андриановна (Андреевна). Родила своему мужу 11 детей, Павел – восьмой по счёту. Первые стихи Павел услышал именно от неё. А.М. Подколзина, чернавска́я соседка Шубиных, вспоминала: «Ольга Андреевна была очень трудолюбивой женщиной, никогда не знающей усталости. Она была искусной ткачихой, великолепно плела кружева. Она работала беспрестанно, даже впраздники».

Поэтому строчки типа «В чёрных, бо́льных трещинах ладони, / Сроду не ласкавшие меня…» и тому подобные – выглядят, скорее, как попытка сыграть на русском культурном коде, да ещё в меланхолических тонах: обязательно должна быть мать, должны быть непростые отношения лирического героя с ней, и вполне может быть, как здесь, внезапная смерть, не дающая возможности эти отношения исправить.

«Где-то за Окой» (I. «Где-то за Окой бродило лето…»; II. «Или половодье рассказало…»; III. «Я нигде не мог ужиться долго…»)

При публикации в «Звезде» этот цикл заканчивался четвёртым стихотворением, которое в книге Шубин отодвинул в другую часть, – «Опять предо мною…»

«Я запомнил, как, сложивши крылья / И не веря в солнечный простор, / Падал турман на покрытый пылью, / Сумрачный и равнодушный двор…» Турман (от франц. tournant – вертящийся) – особая порода голубей, представители которой умеют кувыркаться в полёте.

«Птичья ночь» («В ночь ты провожала Сулеймана…»)

В рукописях датируется мартом 1935 г.

При публикации этого стихотворения и «Родины» («Просыпалась с тополя белая вата…») в «Звезде» тексты были помещены в раздел «Поэты Армении», где помимо Павла Шубина, попавшего, видимо, в эту подборку тематически, были ещё Акоп Акопян, Алазан, Егише Чаренц, Азат Вштуни и др.

«Невпопад стонала казара…» Казара, казарка – водоплавающая птица из гусеобразных.

«В который раз идти на перепутья…»

В рукописях датируется 30 ноября 1935 г.

«А я, носивший к Днепрострою камень, / Я видел от Кремля в полуверсте / И лирика с трахомными глазами, / И первый трактор, уходящий в степь…» Трахома – хроническая вирусная болезнь, поражающая глаза и приводящая к слепоте. Но здесь ещё любопытна иная плоскость: как строительство Днепростроя отражается у Павла Шубина и у других его коллег. В стихотворении «Птичья ночь» («В ночь ты провожала Сулеймана…») даётся необъятная ширь Днепра:

Словно низкий горизонт был прорван,

И оттуда, сверху, до утра,

Путь теряя к заднепровским прорвам,

Невпопад стонала казара.

В стихотворении «Степные вихри – вольница стрибожья…» (из цикла «Современники») находятся строчки, уже описывающие строителей:

Товарищи,

Изодpанные в лоскут

В днепровских плавнях…

А вот поэт-ровесник Ян Сатуновский (1913–1982), побывавший на Днепрострое несколькими годами позже – в сентябре 1938 г., находит совершенно другую интонацию для описания гигантской советской стройки:

У часового я спросил:

скажите, можно ходить по плотине?

– Идить! – ответил часовой

и сплюнул за перила.

Сняв шляпу,

я пошёл

по плотине,

овеянной славой,

с левого берега

на правый

и статью из Конституции прочёл.

Так вот он, Днепрострой.

Я вижу

символ овеществлённого труда,

а подо мной стоит вода —

с одной стороны выше,

с другой стороны ниже.

Ещё, если вернуться к разбираемым шубинским строчкам, надо обратить внимание на трактор – как на явление для тех лет уже более-менее привычное, но всё равно фантастическое. Сельское хозяйство в России модернизировалось, по большому счёту, только при большевиках. Были подвижки и до Великой Октябрьской революции, но их было немного.

Можно сравнить со старшим коллегой Шубина – Сергеем Есениным, обратившим внимание на такую модернизацию в «Сказке о пастушонке Пете, его комиссарстве и коровьем царстве» (1925):

Наш народ ведь голый,

Что ни день, то с требой.

То построй им школу,

То давай им хлеба.

Кто им наморочил?

Кто им накудахтал?

Отчего-то очень

Стал им нужен трактор.

Ну, а где же Пете?

Он ведь пас скотину,

Понимал на свете

Только хворостину.

Словом, вписывание таких бытовых реалий в стихи – и закономерно, и необычно. Трактор ещё не раз появится в стихотворениях Шубина: «Но полночь до горизонта / Трясет перебой тракторов – / Ста борющихся мастодонтов / Глухой торжествующий рёв» («Степь пашут» [ «C потопа привыкли закаты…»]); «В степной простор, / Где тракторы ночуют, / Где – вот уже какую ночь! – не спят…» («Капель» [ «Вот будто мех в руках у гармониста…»]); «В те ночи, что ходят в степи с тракторами…» («Тишина» [ «Двенадцать. Привод замирает со стоном…»]); «Навстречу отчётливо, лихо, игристо, / Под охи, под вздохи баяна-задиры, / Прошепчут чечёткой полы трактористы / И дробью пробьют по торцам бригадиры…» («Деревня» [ «По-прежнему тихо, по-прежнему просто…»]).

Если выводить тему на международную арену, можно упомянуть и греческого поэта Янниса Рицоса, у которого первая поэтическая книга, вышедшая в 1934 г., называлась «Трактор».

«Степь пашут» («C потопа привыкли закаты…»)

Опубликовано в альманахе «Молодой Ленинград» (1937): там первые две строчки даются в иной редакции: «С потопа привыкли закаты / К упорной, к безмерной такой!», а всё стихотворение – с иной строфикой.

«Лето» («Прислушайся: ветер?»)

В рукописях датируется 12 мая 1936 г.

«Кони» («Коней седлали за полночь…»)

В рукописях датируется 30 марта 1936 г.

«Во всю земную ширь…» (и до конца текста) – было отдельным стихотворением и датировалось также: 30 марта 1936 г.

«Но к призовому я́вору / Мы первыми пришли». я́вор – белый клён.

«Степная сказка» («Не туман стоял высоко…»)

Встречается в черновиках под названием «Цветы» и датируется 29 января 1937 г.

«Шелестел в поёмах глухо / Зябкий краснотал…» Красноталом называют остролистую иву (она же красная верба или шелю́га).

«Дон» («Тянулись баржи…»)

«И, прорываясь сквозь степные стерни, / Дул ветер каравану поперёк, / Сбивал, рулили, навалясь на стерно…» Стерно – рулевое весло.

«Август» («Крива и остра…»)

Стихотворение посвящено Сергею Григорьевичу Островому (1911–2005) – поэту (в том числе поэту-песеннику) и репортёру. Сам он родом из Сибири, но в 1931 г. переехал в Москву, где начал работать в журнале «30 дней» и газете «Гудок». Публиковался с 1934 г. («Комсомольская правда», «Пионерская правда», «Красная звезда» и др.). К 1937 г. у него вышла книжечка – «Стихи» (Библиотека «Огонёк». № 5 (992)).

«Девичья» («Шпорами да стременем…»)

В качестве