Полярный конвой. Пушки острова Наварон - Алистер Маклин

— Порвалась? — недоверчиво спросил Мэллори. — Веревка со стальным армированием?

— Не думаю, — Андреа быстро вытащил наверх всю веревку. — Кто-то плохо завязал узел. Груз оборвался.

Мэллори хотел что-то сказать, но внезапная вспышка распорола тьму. Оба невольно зажмурились. Грохнул гром почти прямо у них над головами, оглушающий, словно насмехающийся над жалкими ничтожными людишками. Погода разгулялась не на шутку.  Тьма после молнии, казалось, стала еще гуще. Постепенно эхо затерялось где-то в глубине острова среди долин и лесов.

— Господи, ударило ведь совсем рядом. Нам нужно спешить, Андреа. На этом утесе может стать светло, как на ярмарочной площади. Что ты поднимал в последний раз?

Вопрос был праздный, ибо еще раньше было оговорено, что снаряжение будут поднимать в определенной последовательности. Просто он хватался за соломинку, наверняка зная, что это уже ничего не изменит.

— Продукты. Все продукты, — тихо ответил Андреа. — Печка, горючее, компасы, карты.

Мэллори застыл  неподвижно. Вроде бы нужно спешить, торопиться, но мысли о том, каково им придется на этом враждебном острове без пищи и огня, тормозили эти необходимые действия. И тут на его плечо легла огромная рука друга. Андреа успокаивающе рассмеялся: 

— Ну что ж, мой Кейт, в этом есть и кое-что хорошее. Ведь тащить на себе придется гораздо меньше.  Только подумай, как будет доволен наш уставший от жизни друг капрал Миллер. Не огорчайся, все это мелочи жизни.

— Да, ерунда, конечно. — И Мэллори бросил бухту каната в пропасть.

Через пятнадцать минут из кромешного мрака и завесы дождя в свете всполохов молний показалась всклокоченная голова Кейси Брауна. Гром походил на канонаду. Андреа продолжал поднимать грузы. А Браун все сидел, устало уронив голову, так и не сняв коробку передатчика со спины. Двойное подергивание веревки поставило Андреа в известность, что начал подъем Дасти Миллер.

Прошло еще четверть часа. Силуэт Миллера обозначился на краю пропасти. Дасти поднимался неторопливо, с упорством заведенного механизма. Вот он вылез, шаря по земле как слепой. Озадаченный Мэллори нагнулся и заглянул в его бледное лицо — глаза Дасти были закрыты.

— Расслабьтесь, капрал, — участливо подсказал Мэллори. — Вы уже на вершине.

Дасти Миллер медленно раскрыл глаза. Поглядел в пропасть, содрогнулся и проворно, на четвереньках, пополз к ближайшему валуну. Мэллори шел рядом и глядел на него с любопытством.

— Зачем вы закрыли глаза, оказавшись наверху?

— Я их закрыл не здесь, — ответил Миллер. — Я закрыл их внизу и открыл только здесь, — устало сказал Миллер.

— Что? Поднимались с закрытыми глазами? — поразился Мэллори.

— Да. Так оно и есть, начальник. Я же вам говорил еще в Кастельроссо, что у меня патологическая боязнь высоты. Когда я перехожу улицу и мне необходимо подняться на тротуар, то я хватаюсь за ближайший фонарный столб, чтобы не упасть на колени — он умолк, бросил взгляд на Андреа, почти повисшего над пропастью, и снова содрогнулся. — Боже! О Боже!  Как же мне было страшно!!

«Страха не существует. Он возникает только в моем собственном воображении!» — сто раз повторял себе Энди Стивенс. Психиатр когда-то подсказал ему этот способ.

Нужно говорить себе: «Я не боюсь, страх, это глупая, беспричинная паника, которая возникает только в моем собственном сознании», и поскольку разум может удерживать только одну мысль в данный конкретный момент, и поскольку мышление и чувство едины, то ты будешь храбрым, ты преодолеешь страх, он исчезнет.

Так убеждал себя Энди. А страх не проходил. Он жил в нем. Холодными лапами держал сердце. В желудке — противная тяжесть.

Его тошнило. Состояние полуобморочное. Дышится тяжело. Слишком велико нервное напряжение. С трудом он отгонял желание разжать впившиеся в веревку пальцы. И тогда все исчезнет. Все кончится.

Энди плакал. Слезы мешались с дождем. Громко всхлипывая, Стивенс выдернул еще один крюк, бросил его в море, бушующее метрах в стах ниже, и продолжил медленно подниматься. Дело было не в подъеме, технически подъем был простым — поднимайся по веревке, да вытаскивай за собой крюки. Энди Стивенс страдал от страха, что теперь, скорее всего,  Андреа и Мэллори знают — он трус. Раньше таких людей ему встречать не приходилось. От таких людей не скроешь свои слабости. Ему следовало подниматься вместе с Мэллори, но тот взял Андреа. Мэллори знал, что он боится.

Они поняли это еще в Кастельроссо, и при эпизодах с немецким катером, и немецким постом в сторожевой башне. А как он подвел друзей, из-за его оплошности оборвался мешок с продовольствием, он, моряк, рулевой, сделал неверный узел. Пища и горючее рухнули в пропасть. Тысяча человек на Керосе могут погибнуть из-за такого ничтожества, как он. Больной и измученный, измученный разумом, телом и духом, громко стонущий от страха и отвращения к самому себе, не знающий, где кончается одно и начинается другое, Энди Стивенс вслепую карабкался вперед.

Высокий пронзительный звонок телефона раздался во тьме. Мэллори мгновенно напрягся, пальцы сжались в кулаки. Опять настойчивый звонок.

Мэллори было пошел к телефону, но вернулся к Андреа. Гигант грек поглядел на него с интересом.

— Ты изменил решение?

Мэллори утвердительно кивнул.

— Они будут звонить, пока не получат ответа, — пробормотал Андреа. — А если не получат, явятся сюда. И очень скоро.

— Знаю. Знаю. Нам придется примириться с этим. Вопрос лишь в том, когда они появятся.

Мэллори оглядел  продуваемую всеми ветрами вершину утеса. Миллер и Брауна видно не было, они стояли на страже  слева и справа, метрах в пятидесяти от места подъема. Именно оттуда по тропе мог появиться противник.

— Не стоит рисковать. Голос мог бы меня выдать. Часовой бесследно исчез. Снаряжение мы подняли. Все здесь, кроме Стивенса. Мы выполнили первую часть операции. Высадились. Никто пока не знает, что мы здесь.

— Ты прав, — кивнул Андреа. — Стивенс будет наверху минуты через две-три. Глупо кидать все псу под хвост и отказываться от достигнутого. — Он помолчал и спокойно добавил: — Но они не появятся. Они примчатся.

Телефон умолк так же внезапно, как и зазвонил.

— Знаю. Думаю, что Стивенс… — Мэллори повернулся на каблуках и бросил через плечо: — Поглядывай за ним, пожалуйста. Я предупрежу остальных, что ожидаются гости.

Мэллори торопливо направился по тропе, стараясь держаться подальше от края пропасти. Ботинки немца были ему тесноваты. Ему и думать не хотелось, во что превратятся ноги после ходьбы по горам. Внезапно он замер. Твердый металлический предмет уперся ему в спину.

— Сдавайся. Или смерть, — решительно сказал тягучий гнусавый голос. После всего пережитого находиться на твердой земле было блаженством для Дасти Миллера.

— Остроумно. Очень остроумно, — процедил